Отрывок дневника

                                                            День 34
   День в отличие от других был насыщен, он был полон интереса и любопытства. Моя учительница, Анастасия Сергеевна научила меня новому литературному приему. Она назвала это как Олицетворение, я понял это как, если бы камню дать слово, дать ему жизнь. То есть, у камня тоже могут быть чувства. Мне кажется, что камням грустно и скучно.
Я целый день придумывал различным вещам эмоции и давал им душу. Мой любимый комод, он в восторге, он в шоке от вещей, которые я туда кладу. Я придумал, что кухонный стол, мог бы подумать, как приятно ему живется, каждый день свежий аромат еды, приготовленной, нашей поварихой.  День был красочен, до момента, пока я не задумался об олицетворении книги. Книга. Меня терзали сомненья, толи ей тоскливо от одного и того же текста, толи она смеется над каждым читателем. В конце концов, я так и не понял, что такое Олицетворение. Завтра еще раз, еще раз спрошу обязательно.

                                                           Отрывок

  Я нашел этот потрепанный, небрежно вырванный отрывок из дневника, мне неизвестного человека.
Как же интересно узнать, кто он? Сколько ему лет? И чем он занимается? Он наверно школьник, нет скорей ученик. Жил наверняка в особняке, большом, с роскошными вещами и многими драгоценностями. Исходя из того, что у него была собственная повариха, и учительница скорей всего была личной. Анастасия Сергеевна, какой она была? Трудно предполагать, однако я дам волю своей фантазии, полету мысли и создам общую картину всего происходящего. Пусть! Пусть даже не верно, но мои догадки, останутся загадками на веки остальным, таким же, как и я, читателям этого отрывка.
  Этот юноша образован, он читает книги, он рассуждает. Хотя он и не переносит дневной рутины, как и все мы. Осмелюсь сказать, что в душе, в самом темном уголке, каждый жаждет приключений, полных амбициями и риском. Зачем, же он тогда их читает? От скуки? Наврятли. Его заставляли, богатенькие мамаша и папаша. Сын ведь должен получить образование, Поступить в колледж. Пускай сын идет по стопам отца, руководит рабочими или каким-нибудь заводом по производству пуговиц или прочей дряни и не так уж необходимых вещей. Это был 19 век. Повариха, горничная, личный шофер. Богатство – оно приносит и радость и страдания. А мальчик? От чего он мог скучать изо дня в день? От лени? Я не знаю! Но это факт, он скучал. Возможно, они жили где-то в поле, посередине которого расстилалась огромная, злобно дышащая, но одинокая вилла, совсем как этот мальчик.
  Странно, что он совсем не указал дату. Только день – тридцать четвертый… мне стало интересно, что же было до этого. Но ничего другого, как кроме желтого и потрёпанного листка с записей, мне неизвестного человека у меня на руках не было. Это одновременно и угнетает и восхищает. Да что угодно, где угодно и когда угодно могла произойти эта запись, написанная пером  и чернилами, не совсем понятным почерком. Разобраться не трудно, но можно, приложив, совсем не большое количество внимания и усилий. Я снова в тупике, передо мной стена. Из головы не выходит вопрос. Что было до и после. И самое главное, коем образом он оказался между стропилами на чердаке моего дачного домика? Он стар, как и сам отрывок. Этот вопрос остается не решенным. Но догадки у меня есть. Пусть самые банальные, но они есть. Этот юноша, проездом оставил его там, но почему на чердаке? Я знаю! Я разузнал, чем занимались мои предки, оказывается, они сдавали комнату, на чердаке бродягам и путникам. Что-то вроде современного отеля.
  Я решился перерыть это чердак досконально!  Обыск занял от силы час или два. Я прошелся по всем щелям,  ничего ни обнаружил. Как же я был рад в этот момент, что я курю. Присев в надежде покурить, заскрипела половица. Я присмотрелся, увидел, что ее кто-то ковырял. С легкостью я ее отодрал от пола. Надежда, ожидания и предвкушения мной руководили. Какой таинственный человек этот юноша. Прячет свои записи в тех местах, где стали бы искать в последнюю очередь. Я сдул пыль и прогнал семью пауков. Там темно, посветив спичкой, я нашел, прогнивший от влаги и сырости блокнот. К моему сожалению, прочитать, то, что там написано, было не возможно, всего лишь несколько строк и пол страница с огромной дырой посередине. Однако я не расстроился. Хоть какая-то нить, к этому человеку. И почему он мне стал так интересен?
  Я очень сожалею, что Анастасия Сергеевна отказала мне в свидании, потому что я … Страница рассыпалась на куски, но я успел увидеть два последних слова в конце. …я влюбился.
  Я ошибался, он отнюдь не мальчик. Возможно, ему было лет девятнадцать или двадцать. Допускаю, что Анастасия Сергеевна была не из пожилых дам, а скорей девушка в пик своего цветения. Еще пару строк я смог прочитать. Это было описание какой-то женщины, я полагаю Анастасии Сергеевны. «Эта светлая кожа, алые как вино губы и зеленые глаза, сводят меня с ума. Я не могу себя контролировать, я не могу устоять перед ее очарованием, перед голосом, который похож на пение первых весенних птиц, и словно в лесу, как эхо, в моей голове отдается снова и снова слово – Иди за мной! Перед сном, в глазах стоит ее образ. Она стоит ко мне спиной в элегантном и роскошном платье, вдруг, она не спеша поворачивается, и я забываю красоту ее лица, она ослепляет меня, словно солнце, взошедшее после полугодовой ночи и тьмы. Ее курносый нос и …»
  И это все? Листок закончился. Оказывается, он был романтик и сильно влюблён в свою учительницу. Прямо как в романе, в захватывающей новелле. Эта страница была  одной из последних в этом блокноте. Теперь я уверен, он знал, что такое олицетворение. Он всего лишь искал повод для встречи. Да какой там повод? Ему плевать было на эту литературу, он желал лишь её. Какими красивыми словами же он описывает ее. Она была женщиной с репутацией, если отказала юноше, молодому ростку. К сожалению, я не знаю подробностей его внешности. Я нигде не мог найти слова, как он описывает себя.
  Еще раз, перебирая пепел от блокнота, я находил странные фразы и непонятные к контексту слова. Ругательства и ложь. Также я обнаружил фразу про копченый свинной карбонат. Наверное, его родители и он сам были престижными фермерами. Выращивали различные злаки и скот. В общем, я пришел к выводу, что это была семья среднего положения в обществе. Ох, как в те времена общество критично было. Роскошь и маски, титул и звания делали из тебя личность.
  Смущение, непонимание и желание узнать про этот роман мне не давали покоя. Я снова и снова перебирал пыль от блокнота, совсем забыв, про обратную сторону картонной обложки. На которой, во внутренней стороне тусклым, серым цветом было написано. «Мой ежедневник и сборник проз».