Самое честное и искреннее чувство, что может приключиться с человеком - это его одиночество. Оно не надумано, к нему не может быть никаких претензий, оно не требует доказательств самого себя.
И самое главное - ощущение всегда с тобой, следует по пятам, тянется шлейфом прошлого, настоящего, нередко переходя в будущее, иногда резко иногда совсем мягко и незаметно.
Если суметь его полюбить, отдаться ему духовно, полностью раствориться в мыслях, то это и будет та единственная правда навсегда.

Трудно веселиться, изображать улыбчивость когда внутри совсем не праздник, а томительное отчуждение на похоронах чужих людей. Когда внутренний сплав гнева, тоски и боли начинает доминировать над сознанием, преображать окружающие людские цвета, а вокруг всё представляется обыденным и временным.
Общественные правила - претят, социум - раздражает, ситуации - мешают. На эту бездомную планету уже давно не заходили в гости светлоликие ангелы. Она выгорела дотла и опустела, как та гора, что уже давно не мыльная.

Очнуться от летаргического, тяжелого, вовсе не детского сна, а мир всё идет по накатанной окружности или скатывается в «глубокий андерграунд».
Эх, идентичные ситуации, расклады, судьбы и до безумия редко исключение – сочное на вкус с голодухи по равенству прочих талантов.
Снова развязаны морские узлы и ты не знаешь, где осталась связка ключей от наваждений людских, а где ларец со сказочными чудесами, фантазиями, волшебством - в какой каюте припрятаны.
На верхнюю палубу подняться аль спуститься в нижнее машинное отделение и дальше по фарватеру в небытие.
Жизнь логическая проходит рядом, но как бы «вне». В тебе её время двигается совершенно иначе.
Незаинтересованность в общественных тенденциях и манерах поведения, как и тебе – знакомо ощущение безвозвратной утраты и бессвязности всего сущего.
Когда личное становится зерном глобального и умирает в нем же, то обрушивается вся окружающая система координат.

Наверное, после смерти я превращусь в черный потухший экран, в который столь пристально смотрел.
Узор растекается по моим венам и артериям, уже не найти его начала и конца, не связать воедино одно с другим.
А ты думала, что смерть романтична? Мечтала о брызгах крови по асфальту и контурах мела вокруг содрогающегося тела, или великом напутствии всем зомби из спальных районов?
Оно происходит гораздо раньше, чем ты успеваешь это понять.
Просто посмотри в мои глаза, на изгиб губ, нос в профиль, ямку на подбородке, искажающуюся в эмоциях, и ты не увидишь в них принятой жизни – только дерзкий вызов, но забавный такой и совсем не навязчивый.
Болотное полотно с кусочками янтаря. Просто смотри в него. В прозрачную вязь. В пустошь.

Это насилие, имеющее сексуальный подтекст – размножения. Сюда никто не приходит добровольно.
Выбор иллюзорен. Единственное, что необходимо – освобождение от прошлого, проекций, мучений.
Путь к личной свободе такой же болезненный, как само рождение – младенец претерпевает несколько стадий перерождения на этом пути. Освобождение от иллюзий сопровождается освобождением от всего, что мы привыкли считать естественным или своим, своей собственностью, собранным имуществом. Странная и бессмысленная игра, в которой энергетическое «нЕчто» проходит миллиарды призм ощущений и возвращается в само себя.

Личность, набор качеств характера, рябь мнения – не имеет к этому процессу никакого практического отношения. Твоя жизнь бессмысленна. Ты - плазма, функция, декорация для чужого слова, танца или песни. Тебе говорят, что это и есть ты, просто нужно этим стать. Внушают абсурд, глупости, невежество и кучу дерьмовых заблуждений.
Вот оно – противоречие бытия. Даже в самой концепции «стать тем, а не этим».
То – настоящее, а это – иллюзорное. Ты видишь сон о самом себе. Разницы не существует.
Я – это Ты. Ты – это Я.
Хватит меня делить, рассматривать в круги раздвинутых ножниц. Однажды я просто оказался здесь. Без билета. Без пункта назначения. Без родимого дома. Без самого себя.

Как появился на свет или во мраке – так и исчезну.
Наверное, на Титанике только так и остаются бессмертные истории. Значит бояться нам точно нечего.