Рассекая снега, металлическая стрела несет своих незадачливых героев к цели. Прислонившись к стеклу она смотрит в пустоту, её мысли далеки от заснеженных простор. Она мечтает ни о чем. Она мечтает о свободе, которая лежит у нее в кармане, пересыпаясь чистыми крупинками лжи. Эта ложь не столь явная и навязчивая, как весь остальной мир.

Её глаза это обреченность, помноженная на зависимость. Иллюзия жизни вытеснена правдой существования в теле марионетки.

Рука в кармане держится за последние что связывает ее с этим миром.
Она дрожит.
Но предвкушение электрической змейкой спускается вниз по спине, заставляя оживать старые воспоминания, которые чердачной пылью оседают на дне головного мозга. Окружающая действительность больше походит на декорации из дешевого фильма ужасов. Фарс вместо жизни, что может быть более подходящим определением ее существования? Старая коммуналка с обветшалыми стенами; вот что она увидит перед смертью. Длинные коридоры, кишками опутывают квартиру, порой выходя из своей комнаты, она и не надеялась на скорое возвращение назад, эта клоака сводила её с ума все больше и больше.

Он всегда любил беседовать с ней? Да постоянно...

- Тебе же ведь всегда было хорошо со мной?
- Да, и тут же кровь распускается развратно красной розой на дне тату-машинки.

Он приближается и целует её в губы. Теплый морской прибой обдает Юлю, начиная с кончиков пальцев и заканчивая мозгом который полностью растворяется в субстанциях, превращая её саму в предмет интерьера. Мозг и тело даже не думают сопротивляться этой участи. Ее глаза становятся безучастными, жестокими, они становятся глазами насекомого, насладившегося трапезой.

У Юли была любовь, настоящая любовь, любовь до конца. За окном какой-то урод на всю громкость слушал "Руки вверх". Юля подошла к окну, её вырвало супом и еще чем- то уже потерявшем свой облик.
Она заснула.
За окном могучий ветер нёс на своих мощных плечах обрывки бесполезных речей, которые вместе с прохладным ливнем обрушивались на Ригу. Проснувшись под вечер, она отправилась за допингом.
Плоть желала и горела, уже не оставалось сил, куда то идти, но ноги сами по привычки несли её в руки искусителя с белозубой улыбкой. Улыбка, сотканная из сотен пропавших вен, которые навсегда утонули в мягкой остывающей плоти раба.

Исчезнувшие сны вместились в пачке сигарет, соседствуя с горькой табачной пылью и давно ушедшими в прошлое мечтами о лете, о любви, которой никогда не было рядом в холодные осенние дни, когда выкручивало душу наизнанку от одиночества.
Двадцать лет одиночества.
Но скоро все кончится. Через год руки сотрутся до костей, а лицо превратится в блуждающий лик смерти, её присутствие она будет чувствовать постоянно, а скоро и сама ею станет.
Взгляд её безумных глаз будто вспышка, порождающая новые звезды пронесется по комнате, когда грянет разрушающая мозговая волна и через минуту с последним вздохом умиротворение и спокойствие воцарит в этой панельной могиле. И только остывающие выражение усталости в глазах больше ничего.  

Почему-то вспомнилась осень и парк недалеко от столичного вокзала, огромный, он затягивал и манил девушку, словно какое-то скрытое волшебство таилось в глубине аллеи. И листья, и первый снег который она ждала в детстве больше чем поход в цирк.

И в этот момент, с невероятной четкостью она поняла что это...
Конец.