Холодным, мрачным драконом серый туман наползал на город небоскрёбов, казавшихся какими-то доисторическими, атлантическими руинами сто тысячелетней давности, тонувшими в беспощадной пучине.
Казалось само пространство-время пожирает город-монстр, предназначенный лишь для бедности и славы, полный сексуального порока и нездоровых страстей.
На сто первом этаже одного из монстров построенных из стекла, бетона и стали в далёких тридцатых годах молодая женщина, обладательница роскошных чёрных, кудрявых волос и голых силиконовых, никогда не опадающих грудей по имени Криста изменяла мужу Мигелю, с молодым проходимцем из не очень богатой, но известной и респектабельной семьи по имени Ник.

Комната сияла серебром среди ночного мрака, огромное стекло, позволявшее видеть весь город заменяло фасадную стену, зато снизу не было видно ничего, что происходит в комнате, кроме яркого света в силу особых, светопреломляющих свойств его, специально заданных в момент отливки одним японским инженером.
По комнате легко можно было ходить голым, употреблять наркотики, всё равно, единственное, что увидел бы сторонний наблюдатель - это яркий свет неоновых ламп, освящавших комнату изнутри и ничего более.

Ник давно хотел эту женщину, вился вокруг неё и лишь неделю назад она ответила ему согласием. Не упуская своего шанса он стал встречаться с ней почти каждый день, уделяя несколько часов на каждую встречу. За время адюльтера он научил её эротическому массажу, когда пальцы нежно скользят по телу, прикасаясь к самым эрогенным точкам, французским пролонгированным поцелуям, конечно оральному сексу, и помог сбросить все морально психологические оковы, спутывавшие сознание женщины несколько лет неудачного брака.
Они пили шампанское, переправляли конфеты и дольки мандаринов друг другу в рот, лизали друг другу шеи, осыпая лепестками роз клялись в вечной любви и женщина была вне себя от счастья при каждом прикосновении молодых и сильных рук. Он обещал ей дальние страны, пальмовые острова, успел подарить несколько серёжек и драгоценных камней, как раз её любимого синеголубого цвета, что так напоминало ей море, точнее не море, а воду Великих Озёр, на берега которых она приехала однажды и эту поездку запомнила на всю жизнь.
За несколько кварталов от небоскрёба, в старом пятиэтажном доме, постройки начала прошлого века, недалеко от подземки, почему то носящей название "Сабвэй", но в то же время грохочущей над землёй, пятидесятилетний человек по имени Джим, пытался с помощью виски протолкнуть в глотку комок состоящий на три четверти из горечи и на четверть из боли, во первых неприятности на работе, во вторых грозящее увольнение, в связи с сокращением штата работников фирмы, в третьих измена жены влияли на его душу и сердце не лучшим образом и не предвещали никакого добра. Озираясь подобно слепому ворону в темноту, Джим подошёл к шкафу, открыл его, вытянул из ящика ещё один маленький ящик, и вытянув от туда серебристую шкатулку положил на стол.

- Вот, он любимый бережно, как ребёнка, или драгоценное украшение он вынул из шкатулки тряпицу, а развернув её извлёк на свет божий Хеклер Кох Мк 23 СОКОМ с резьбой для глушителя на конце ствола и собственно длинный и толстый глушитель марки Вортекс.
Через несколько минут из другого ящика стола показалась пачка патронов типа Хардбалл, или Фулл Метал Жакет, он никогда не верил во всякий Блэк Тэлон, которые застревают в теле глушителя или иногда вообще зацепившись из магазина не подаются в ствол.
Снарядив магазин два магазина патронами, по двенадцать патронов в каждый, один из магазинов вставил в рукоять и передёрнув затвор, вынул магазин снова, вложив внутрь магазина ещё один, тринадцатый патрон, вставил его внутрь горловины. Поставив оружие на предохранитель, накрутил глушитель, завернул оружие в тряпицу и уложив в небольшую сумку, резким движением руки застегнул молнию на ней.
Второй магазин для пистолета уложил в карман дорогого пальто от Армани.
Выпив ещё стопку виски со льдом - вызвал такси.

Странный это город, странный, все куда-то спешат огромной чёрно-белой толпой, иногда жёлтой иногда цветастой, иногда движение таково, что нельзя остановиться на улице - унесёт толпой и каждый по своим делам, по своим проблемам. Проблемы у каждого свои, и каждый погружён лишь в них и не думает о своём собрате.
Город-эгоист и когда-нибудь он будет разъеден своим эгоизмом до самой земной коры, которая в свою очередь не выдержав треснет и всё погрузится в пучину океана, как сейчас погружается в туман. Тогда какое значение будет иметь успех или не успех, грандиозные планы на завтра, политическая корректность или социальный статус...

Такси, управляемое шофёром-пуэрториканцем медленно, но неудержимо плыло среди тумана, призраков небоскрёбов отсветов других машин к неизвестной цели, наверное для того, чтобы высадив одного пассажира принять другого и снова плыть среди людей, тумана, призраков небоскрёбов, отсветов машин, удушливого запаха Макдональдсов, не умолкаемого грохота подземки, грязных пляжей, чистых негров, вонючих белых бомжей, пенсионеров и бездомных собак.

- Это движение, поймал себя на мысли Джим, похоже на движение каталки в операционную залу, где смертельно больному сделают операцию, движение под ланцет, под маску с наркозом, движение в крематорий, в смерть, в те несколько часов страха, ужаса и боли, что ожидают пациента между операцией и последним вздохом, поскольку банда реаниматологов, анестезиологов и хирургов-садистов никак не позволит пациенту умереть под наркозом на операционном столе.
Легко, тихо и быстро, подобно аэростату лифт взмыл да сто первого этажа, выпустив Джима на площадку укатился вниз, подобно такси, только вертикальному, катающемуся по одному лишь маршруту, подбирать другого пассажира.
- Вот, он, номер тысяча двадцать четвёртый, Джим попытался вставить в скважину двери отмычку, однако дверь в номер оказалась незаперта, изнутри раздавались какие-то приглушённые стоны, весь воздух несмотря на кондиционер был пропитан запахами пота, шампанского, мужских и женских духов, также угадывался аромат спермы. Раскрыв сумку Джим вынул пистолет, глушитель Вортекс несколько утяжелял его, смещая центр тяжести назад. Другой рукой нащупал запасной магазин в кармане пальто, поставил его в вертикальное положение внутри кармана.

Где-то вдалеке, возможно в другой квартире негромко играла музыка. Скорее всего это была Сюзанна Бака с песней Торо Мата, старинный афроперуанский мотив.
- Матарон торо, торо, торито, сой матадор, лилось откуда то, почти с потолка.
Джим прошёл внутрь. Ник и Криста сидя на стуле в позе двух лягушек, животом к спине предавались любовной страсти, мокрые волосы женщины прилипли к телу, локоны распушились в разные стороны.
- Ой нет! - увидев Джима Криста взвизгнула, горячий и толстый член Ника вылетел из мокрого влагалища, женщина пыталась откинуться назад, всё сильнее и сильнее прижимаясь спиной к потному телу любовника.
- Трахай её, произнёс Джим, указывая оружием на лоб Ника, но член Ника не слушался и обмяк от страха. Криста встала, прижавшись к стене, заплакала, закрыв лицо руками, хлопок, несильный, но резкий вывел её из оцепенения, на месте пупка появилась ярко алая дыра, пронизывающая тело насквозь, на стене также возникло кровавое отверстие, большое, но не сквозное. Пуля идеально сделала своё дело.
Схватившись за кровоточащий живот, точно стараясь удержать поток крови ладонями Криста раздвинув ноги начала приседать на пол.
- Трахай её, и снова Джим направил оружие на Ника - бери и трахай её, если любишь.
Возбудившись от совокупного действия страха, крови и близости смерти Ник поднял Кристу, испачкавшись в её крови усадил на колени и со всей силы вошёл в неё. Кровь потекла из женщины потоком теперь не только уже из сквозной раны, но и из влагалища, потом и из ануса появилась алая капля, лениво протекла по ногам Ника словно тяжёлая муха плюхнулась на пол.
Ник чувствовал, что с каждой секундой тело Кристы становится всё более тяжёлым, мягким и неупругим, в то время как его член словно бы сделался стальной. Он наконец кончил внутрь Кристы, та словно испытав последний оргазм широко открыла глаза и более не закрывала их, сделав последний, судорожный вздох она перестала дышать.
- Давай, давай - тихо, но свирепо приказывал Джим, затем заставил перенести в ванну, омыв от крови, заставил заниматься любовью с ней там, потом под струёй воды долго целовать её.
- Достаточно, ложись на пол рядом, Ник послушно лёг на пол рядом с Кристой, их пальцы соприкоснулись, Нику показалось, что пальцы Кристы чуть холоднее чем пальцы его...
- Фенита ля комедия, произнёс Джим, через секунду тяжёлая пуля сорок пятого калибра оборвала ход мыслей Ника, навсегда избавив его от всех сомнений и страхов, пробила череп, не испортив лицо, углубилась в пол.
- Вот это тебе и это тебе, Джим положил по красной розе на грудь каждого из погибших, затем выключив свет вышел, закрыв дверь.

Быстрый словно птица лифт опять вынес его вниз, на свежий воздух, в холодный туман городских улиц.
Внутри такси, которое везло его в аэропорт радио играло старую песню группы Матаморос-Мата перо дьёс пердона мата... пятидесятых годов.
- Найдут ли они отпечатки? Вряд ли... крутилось у него в голове, я использовал перчатки, которые вместе с оружием лежат в сумке. Недалеко от аэропорта стройка и пруд, несколько кирпичей в сумку, туда же запасной магазин и в пруд, никто не отыщет. Однако нет ли камер? Проверял нет, Джим мысленно отвечал на те же вопросы.
На следующий день находясь в отеле Манагуа смотря программу CNN он узнал о неком снайпере-психопате, орудующем в небоскрёбах и убивающем влюблённых, а затем украшающем трупы букетами красных роз.

Потягивая виски с содовой мужчина усмехнулся, журналисты слишком много врут, откинувшись в кресле каталке назад, он заснул приятным тропическим сном, полным безмятежного счастья. Теперь все деньги Кристы у него в кармане и никаких бракоразводных дел...
Прошло ещё три месяца. И снова атлантический туман окутал город, уже по ту сторону океана, жёлтые фонари тускло освящали улицы Стокгольма, где-то телевидение на английском языке передавало известия о том, что очередной психопат убивает влюблённых, из снайперской винтовки, у Джима была другая страсть и он не желал совершенно воспринимать этот бред.
Рыжеволосая красавица, шведка по имени Криста занимала его сердце.
Он целовал её, целуя во все родинки молодого тела, облизывал губы переправляя клубнику в рот, а ещё ему очень нравилось сидеть у не занавешенного окна с видом на Стокгольм и нежно гладить рыжие локоны её волос, прикасаться к ним, ощущать их запах, Джим понял что он нашёл то что искал, и не желал с ней расставаться.
Нет ничего прекраснее тумана, ползущего по городу внизу, он так похож на любовь, туманящую разум, не знаешь куда он заползёт и когда исчезнет - страсть, ласка, тепло и нежность, всё эфемерно как туман. И в то же время настолько очевидно. Однако ж как приятно сидеть с любимой женщиной перед окном во всю стену на огромном и мягком диване.
Внезапно красное пятно расплылось у Кристы на груди, осколки стекла влетели внутрь комнаты, на стекле появилась круглая дыра, второе красное пятно через три секунды расплылось на животе Джима, после чудовищного удара, похожего на удар кувалды жуткая боль наполнила позвоночник и живот, мир уплывал и растворялся как туман, последнее, что он успел - прижать к себе умирающую, задыхающуюся и хрипящую Кристу, чтобы никогда более не отпускать её от себя...

Мир растворялся в тумане, оставляя после себя лишь запах любви и крови, где-то далеко звучала песня Сузанны Бака - Мария Ландо. Через разбитое стекло в комнату вползал туман, чтобы накрыть призрачным саваном два обнаженных и безжизненных тела, лежавших в обнимку на диване и сохранявших на себе все следы недавней любви.
Туман окончательно победил город, холодный туман заполнил тогда весь мир по обе стороны Атлантики от края и до края.