...До семи лет я почему-то терпеть не мог помидоры и даже брезговал брать их в руки. Съесть хотя бы кусочек не могли уломать меня даже мамины уговоры.

Но вот к нам в гости приехали из Питера тетя Циля и ее приемный сын с семьей. Приехали на шикарной «Волге». Он только вернулся из Японии, где гастролировал с Ленинградским симфоническим оркестром. Привез оттуда много разных диковин, а сыну, чуть помладше меня, невиданный автомат – в середине трещотка, а на конце дула мигающая лампочка. Как же я им завидовал, прикасаясь к полированной прохладной поверхности этой серо-голубой «Волги», держа в руках настоящий транзисторный приемник, пробуя стрелять из автомата. Но эта зависть куда-то напрочь улетучилась, когда я был взят на пикник. Циля осталась с моими родителями дома, а Яша, мой вроде бы и двоюродный брат, но мне его приходилось называть дядей – он был раз в пять старше меня, его жена, сын и я поехали в машине на берег Лиелупе в районе Пумпури.

Как передать тот восторг, когда я, с месяц только научившийся плавать, под подбадривающие крики моего дяди-брата, заплывал, как мне казалось на середину Лиелупе. А потом вместе плыли обратно к берегу, я на буксире, держась руками за его сильные плечи и помогая ему ногами. И так много много раз, пока оба не притомились.
А потом была скатертка, расстеленная на траве и мы, рассевшиеся вокруг нее. А на ней были разложены бутерброды с колбасой и сыром, помидоры, огурцы и зеленый лук, в коробочке из-под спичек соль. Во всем моем теле еще бродила радость от этих заплывов, какая-то смесь неги и необыкновенной бодрости, а ярко светящее солнце прогревало всего меня насквозь. У меня появился зверский аппетит, я уплетал бутерброды с огурцами и луком, макая их в коробок-солонку.

И тут дядя-брат вложил мне в руку помидор. Я с опаской приблизил его к лицу. Во мне смешались та необыкновенная радость, исходящая изнутри и этот солнечный терпкий запах. Я надкусил его и во все стороны брызнул сок с семечками. Он окропил руки и грудь, попал на скатерть, брат с женой засмеялись. А я залюбовался на искринки на скусе и вдыхал этот великолепный аромат. Потом я вгрызался в эту прекрасную мякоть помидора – я влюбился в него. Меня уже не интересовали ни бутерброды, ни огурцы, я съел все помидоры, лежащие на той скатертке.

С тех пор прошло много лет, но во мне до сих пор это чудо, а торговцы последнее время в магазине и даже на базаре, подсовывают мне, ярко окрашенную копию, с пластмассовым вкусом и запахом, напоминающую овощ только цветом и формой.