Помогите пожалуйста с русским!

История русской риторики


§ 1. “И мы сохраним тебя, русская речь!” Россия вступила в третье тысячелетие. Мы живем в сложном мире техники, компьютеров, телевидения, видеомагнитофонов и других средств речевой коммуникации. В то же время мы храним память всех тех, кто жил, творил, говорил и писал по-русски. За тысячу и более лет русской истории и культуры мы создали великую науку и литературу, сформировали богатейший язык для выражения наших мыслей и чувств.

В ХХ веке Россия пережила великие потрясения и выжила, выстояла благодаря великой духовной силе своего народа. Но все: и катаклизмы, и победы, и горе, и потрясения – все записано и выражено на русском языке. Если люди не находят слов для выражения пережитого, значит, или язык их беден, или они сами настолько несовершенны, что не могут найти необходимых мыслей и слов. Чтобы понять, как жить дальше, необходимо знать, как жили прежде. Для этого мы и изучим с вами в этой главе историю русской риторики: история нужна для будущего.

Из прошлого нам необходимо взять все самое лучшее, выразительное, насыщенное богатством мысли и красотой слова. Через познание языка мы будем видеть красоту русского человека: его души, его чувств и мыслей.

§ 2. Древнерусское добрословие и благоречие. Изучение истории русской риторики открывает удивительные связи: оказывается, реальная жизнь языка прямо связана с политикой, идеологией, экономическими преобразованиями.

Всякое изменение в политической и идеологической сферах находит отражение в том, как люди мыслят и говорят. Причем, очень часто мысли и слова вызревают в недрах стабильного общества для того, чтобы предложить новый стиль жизни и поведения, новую государственную политику.

Давайте посмотрим на историю русской риторики – мы увидим, как многое нам покажут основные учебники и книги, по которым учились россияне пользоваться словом.

Слово риторика известно на Руси, по крайней мере, с XII века. В Выголексинском сборнике рассказывается о святом Феодоре Студите, который прошел традиционный путь учения. Этот путь состоял в следующем: сначала он “принял крамотикию (грамматику), а по том и риторикию” прошел. Значит, в прохождении наук сначала следовало обучиться чтению и письму, затем происходил переход к “высшим” наукам, которыми считались грамматика и риторика.

Риторы и философы восхвалялись как мудрецы и знатоки Священного Писания и книжного учения. Впрочем, отношение к риторам как пользователям словом могло быть разным –двойственное отношение к риторике распространялось и на Древнюю Русь. Риторы бывали “тщеславивые и кичивые” (догадайтесь, какие это современные слова), а одобрялись и восхвалялись лишь те из них, кто был приобщен к божественной мудрости. Так, о Василии Великом, одном из отцов церкви, было сказано: “ветия в ветьях (оратор в ораторах), мудр в мудрых, философ в философах”.

О сущности самой риторики говорилось уже в “Пчеле” XIII века: “Риторы учатся законней речи глаголати” = Риторы учатся (по законам) правильной речи говорить. О знаменитом греческом ораторе Демосфене писалось: “Сь, вопросим, како риторикию учил, и рече: склочил масла боле вина” = Этот (человек), будучи спрошен, как изучал риторику, ответил: Истратил масла больше, чем вина”. То есть при обучении риторике Десмосфен много писал при свете лампады. С гордостью отмечал Демосфен: “Риторикию убо учу, а не злато люблю”.

Вы, конечно, заметили, что слово риторика почему-то в древнерусских текстах выглядит как “риторикия”. Дело в том, что первоначальный перевод был сделан с греческого слова rhtorukh (rhetorike) – и оно получило форму “риторикия” . Но все-таки древним русичам для перевода слов риторика и ритор хотелось найти самостоятельные русские слова – и они нашли такие слова: “ветийство” и “ветий (ветия)”. Правда, на месте “е” писалась буква h, которой обозначался звук, похожий на широкое “е”.

Корень слова “вет-” означал говорение, сказывание, откуда и пошли очень многие современные слова: совет, привет, ответ, завет, навет, увещать, извещать и т.д.

Слова ветийство и ветий были даже более частотными, чем риторикия и ритор. О хорошем ветии=ораторе говорилось, что он способен сокрушать душу не множеством слов и речей, а “смиренным словом”.

Интересно, что уже в XV-XVI веках слово ветúйство стало писаться как витúйство – как вы думаете, почему? Очевидно, потому что в первом предударном слоге “Е” произносилось как “И”, а само слово воспринималось как происшедшее от глагола “вить” и ассоциировалось с “плетением словес”. Плетение же словес было способом замысловатого украшения речи и поэтому ассоциировалось с риторикой. Вот почему позднее писалось только вития или витийство – таковы старинные русские слова для обозначения оратора и ораторства.

Интересна и судьба “риторики”. Если до XVII века писали только риторúкия или ритория, то слово “ðèòîðèêà” впервые встретилось ученым в первой русской “Риторике” 1620 года. Поскольку это был перевод латинской “Риторики” Филиппа Меланхтона, “великого учителя Германии”, то учитель-переводчик записал это слово по латинскому образцу – с ударением на предпоследний слог. Видимо, уже при Петре произошло смещение ударения на “ритóрику”, но остатки прежнего ударения слышатся в слове “риторúческий”.

Задают и такой вопрос: почему иногда встречается написание “реторика”, а не “риторика”? Переведенное с греческого языка, это слово писалось через “ри-”, а в XVIII веке обучение велось часто на латинском языке и слово “rhetorica”, конечно, переводили как “реторика”, видя в латинском слове букву “е”. Такой же точки зрения в противовес сложившейся традиции стал придерживаться и учитель Царскосельского лицея Н.Ф.Кошанский. В XIX веке орфографические нормы еще не устоялись, поэтому часто писали с двумя вариантами. Но вариант “реторика” встречался не только у Пушкина, Белинского, Чернышевского – орфографические варианты с написанием е/и довольно часты не только в XIX, но и в ХХ веке. Последним, на кого можно сослаться в написании “реторика”, был нарком просвещения Советского правительства А.В.Луначарский.

§ 2. “И в добрословии уста свои учинили…”

В современном языке синонимом “риторике” часто называют слово “красноречие”. Но в Древней Руси слов, подобных “красноречию”, было множество – все они обозначали хорошие качества речи. Их своеобразие вы почувствуете из самого перечня: благоречие, благоязычие, благословие, благобеседование, доброречие, добрословие, краснословие, красногласие, сладкогласие, златоустие, правдословие, хитрословие и т.д. Все эти слова обозначали дар благой и хорошей речи.

Как видите, все эти слова созданы по одной модели: первая часть этих слов обозначает качество речи (добро-, благо-, красно-, сладко-, злато-, правдо- и т.д.), а вторая – процесс речи (-словие, -речие, язычие, -устие и т.д.). Количество слов, созданных по этой модели, просто не поддается обозрению.

Но если есть положительные слова, то должны быть и отрицательные: если есть “добрословие”, то должно быть и “злословие”; если есть “правдословие” и “истинноречие”, то почему не быть “лжесловию” или “кривоглаголанию”? Все эти слова говорили о свойствах человека и качествах его речи:


доброречию и благословию противопоставлялись злоречие и пагубословие – понятия добра и зла были основными и для речи.


Словесная красота (краснословие) оценивалось двояко: с одной стороны, краснословцы и красноречцы восхвалялись и одобрялись, с другой стороны, краснословие, которым можно прельстить и обмануть людей, осуждалось.


Сладость словесная (сладкоречие и медоязычие) понималась как услаждающая и благоприятная речь: “Аще (если) хощеши имети другы многи [если хочешь иметь много друзей], то имеи язык сладок и руки податливе [имей речь сладкую и руки, готовые давать]”.


Правдословие и истиннословие противопоставлялись лже-, плето-, кривословию. Лжеца называли “лжесловником”, “плетословцем”, “кривоглагольником”.

§ 3. “Ритор – человек, искусный в науке речения”. Существует закономерность: риторики пишутся тогда, когда в обществе рождается новый стиль жизни, формируется новая идеология. Ведь риторика как наука о мысли и речи должна оформить новые идеи. Представим, например, какая была ситуация после воцарения юного 13-летнего царя Михаила Федоровича, первого в династии Романовых. Страна приходила в себя после иноземного нашествия, требовалось восстановить не только хозяйство, но и создать науки и школьное обучение.

Именно в период с 1613 по 1620 годы неизвестный нам пока автор, творивший в окружении своих учеников, написал первое на Руси систематическое сочинение о науках – “Сказание о седми свободных мудростях”. Число 7 соответствовало количеству гуманитарных и технических наук, которые в то время изучались после прохождения курсов чтения и письма. Тривиум (3) соответствовал словесным гуманитарным наукам: грамматике, риторике, диалектике (логике); квадривиум (4) – техническим наукам: музыке, арифметике, геометрии, астрономии.

Неизвестный нам учитель придумал и оригинальную форму представления наук ученикам. В Библии в “Книге притчей Соломоновых” имеется образ Мудрости, которая выходит к людям на городскую площадь и взывает:

“Приимите учение мое, а не серебро; лучше знание, чем отборное золото, потому что мудрость лучше жемчуга и ничто из желаемого не сравнится с нею … Мною цари царствуют, богатство и слава у меня, сокровище непогибающее и правда. … Кто нашел меня, тот нашел жизнь – и получит благодать от Господа, а согрешающий против меня наносит вред душе своей”.

Автор древнерусского сочинения заимствовал этот библейский образ Мудрости и назвал “мудростями” все науки. Он представил каждую из наук-мудростей в образе прекрасной женщины, которая как бы от лица каждой науки произносит хвалу своему учению и описывает содержание предмета. Вот, например, Мудрость Риторика обращается к своим ученикам:

“Видят меня многие, да не внимают мне, я же, как мудрый и благой друг, всех вас с добротою люблю и всех вас призываю увидеть лепоту (красоту) моего учения, поскольку всем вам по природе нужна… ибо везде и всегда, когда пишете или говорите, то все мною совершаете, украшаете и удобно разумом создаете. А если что в письмах или стихах, в посланиях или беседах создается без моего риторического построения, то осмехаете и ругаете сплетающего таковые речи. А сами в том же подчас обретаетесь, поскольку меня, риторику - честную науку, презираете и пренебрегаете научением моему искусству…”

§ 4. Первая русская “Риторика” 1620 года. Есть предположение, что, написав “Сказание о мудростях”, тот же учитель создал первую русскую “Риторику”. Самый ранний ее список (писцы списывали и переписывали тексты книжных памятников, отчего их и называют “списками”) датируется 1620-м годом. В руках нашего книжника-учителя был краткий латинский учебник “Риторика” Филиппа Меланхтона, выдающегося немецкого педагога XVI века, “великого учителя Германии”. Переводя латинский учебник, русский автор делал свои добавления и пояснения к трудным статьям учебника. Учебник писался в вопросах и ответах – словно диалог вопрошающего ученика и отвечающего учителя (впрочем, можно бы представить, что спрашивает учитель, а ученик отвечает).

Первый вопрос: “Что есть риторика и что содержит ее учение?” Ответ: “Риторика есть наука, которая наставляет на правильный путь и полезную жизнь добрыми словами. Называют же эту науку краснословием или сладкогласием…” А далее – учитель самостоятельно пояснил для сидевших рядом и записывавших его слова учеников: “поскольку красиво и удобно писать и говорить научает”. Пояснил учитель и происхождение слова риторика: “греческие мудрецы риторию течение слов называют, латинские же мудрецы риторикой сию науку нарекли, и сего ради проименовался ритор, то есть учитель благословия”.

Следующий вопрос: “что есть ритор?” – Ритором назван “человек, зело (очень) в науке речения хитрый”. Ритор выступает “в делах и на градских судах”, произносит “пригодные и похвальные речи по обычаю и по законам того государства, где родился”. Обо всем, что бывает “бесчестного или славы достойного, богатого или убогого, праведного или нечестивого” ритор умеет “рассуждать и ко всякому делу подобающие слова прилагать”.

Первая русская “Риторика” написана в двух книгах: “О изобретении дел” и “О украшении слова”. Однако, показывая, как изобретать мысли, автор писал и о “шести частях речи” (то есть о разделах композиции), и о “возбуждении страстей”; а в книге “Украшение речи” он не только перечислил тропы и фигуры, но и написал о том, как подражать образцовым ораторам.

Удивительно другое: почувствовав, что учебник труден, автор-учитель в 1622 году не только сделал дополнения на полях двух списков учебника, но и написал еще два замечательных по красоте и выразительности предисловия к своему труду. В одном из них он сравнил познание науки риторики с нахождением неким царем земли “удобной и красной (прекрасной)” и построением на этой земле благоустроенного государства.

И каждый раздел риторики сопоставляется с царским деянием: в изобретении ритор обретает мысли и содержание речи - подобно царю, обретшему землю и “людей в ней множество”; память ритора подобна “приведению разумных людей из прочих стран”; а “четыре рода речей” у ритора- это четыре начальника, которые поставлены царем над основными сословиями в обществе: одним повелел “учити”, другим – “судити и управляти”, иным – “пасти”, иным – “воинствовати”. Как видите, ритор 17 века выделил четыре основные речевые профессии в обществе: учитель, государственный человек (который судит и управляет), пастырь (проповедник), воин.

Украшение же речи подобно тому, как люди обогащаются и облачаются в “красные и златые” одежды и “богатством многим цветут”.

§ 5. “Красноречие есть искусство…” (М.В.Ломоносов). Честь создания первой научной теории риторики принадлежит Ломоносову (1711-1765). В классических мыслях Ломоносова есть чему поучиться и современному оратору. Прежде всего посмотрим, как учился риторике сам Ломоносов. Свойственная ему “благородная упрямка” выразилась в том, что ученик Ломоносов осмысленно изучил то, что было написано до него. Вытренировав память, он использовал в своих книгах по риторике не только то, что изучил в Славяно-Греко-Латинской академии, но и то, что изучил в родной деревне под Архангельском.

Так, в руках у Ломоносова была “Риторика” Михаила Усачева 1699 года, в которой давалось следующее определение риторики: “Риторика есть наука добре, красно и о всяких вещех прилично глаголати”. В первой неизданной рукописи “Риторики” 1743 года Ломоносов словно пеерводит это определение на современный ему (и нам!) язык, несколько иначе расставляя акценты: “Риторика есть наука о всякой предложенной материи красно говорить и писать”.

В 1748 году Ломоносов переделал вступление, введя слово “красноречие” и назвав свое сочинение “Краткое руководство к красноречию”. Новый учебник начинался словами: “Красноречие есть искусство о всякой данной материи красно говорить и тем других преклонять к своему об оной мнению”.

Так Ломоносов утвердил в русской науке слово “красноречие”, под которым понималось искусство убеждать, говорить красиво и уместно о всякой материи, предложенной ритору. Риторика же понималась как теория – “учение о красноречии вообще”. Три рода правил, о которых говорит наука риторика, показывают: 1) как изобретать идеи (“что о предложенной материи говорить должно”), 2) как изобретенное украшать, 3) как расположить мысли и слова. Вы, конечно, узнали три части, которыми мы занимались: изобретение, украшение, расположение.

Новаторство Ломоносова проявилось в целом ряде глав. Так, он включил в изобретение раздел “О возбуждении страстей”, где показал, как рождаются с помощью речи чувства слушателей. Остроумно пишет ломоносов о том, что “мало есть таких людей, которые могут поступать по рассуждению, преодолев свои склонности”. Доводов же иногда недостаточно, чтобы привлечь иного слушателя на свою сторону.

Чтобы с успехом приводить в действие силу красноречия, надо знать нравы человеческие, то есть Ломоносов предлагает понять, как и от чего рождается всякое чувство (“страсть”) в слушателях. Последовательно описывает он основные эмоции, которые создаются речью: радость / горесть, любовь / ненависть, страх / смелость, гнев / милость, честь / стыд, чувство соревнования / зависть.

Вот что пишет Ломоносов о любви (насколько верно, решите сами): “Любовь есть склонность к другому кому, чтобы из его благополучия иметь услаждение. Сия страсть по справедливости может назваться мать других страстей, ибо часто для любви веселимся, уповаем, боимся, негодуем, жалеем, стыдимся, раскаиваемся и прочее. Любовь сильна как молния, но без грому проницает, и самые сильные ее удары приятны. Когда ритор сию страсть в послушателях возбудит, то уже он в прочем над ними торжествовать может”.

§ 6. “Сила ума и дар слова”. Расцвет русской риторики впервой половине XIX века. Кончается век Екатерины, уходит с исторической сцены Павел I, и с воцарением Александра Благословенного (так его называли современники и оптомки) начинаются государственные реформы. Вместо коллегий В России появляются министерства (в том числе министерство народного просвещения), меняется и образование. В Московском университете появляется кафедра красноречия и стихотворства. С 1809 года ее возглавлял профессор Алексей Федорович Мерзляков. Замечательно его определение риторики и красноречия: “Если риторика подает правила к последовательному и точному изложению мыслей, к изящному и пленительонму расположению частей речи”, то красноречие есть “способность выражать свои мысли и чувствования на письме или на словах правильно, ясно и сообразно с целию говорящего или пишущего”.

Под именем красноречия древние понимали “искусство оратора”, а под именем риторики – “правила, служащие к образованию ораторов”. Воздействие словом, по мысли Мерзлякова, простирается на все человеческое существо. Вот почему риторика не ограничивается убеждениями и доказательствами, это – “наука научать наш разум и занимать воображение, трогать сердце и действовать на волю”. Значит, цель всякого писателя или оратора может быть выражена глаголами: “научать, занимать, трогать, доказывать”.

Одниим из первых Мерзляков разработал вопросы частной риторики, где показываются роды и виды сочинений, которых касаются риторические наставления. Виды словесности, в которых должен быть искусен ритор, суть следующие: 1) письма; 2) разговоры, или диалоги; 3) рассуждения, или учебные книги; 4) история – истинная или вымышленная; 5) речи. Речи ораторские разделялись на пять видов:


духовные, в которых предлагаются истины и обязанности религии;


политические, в которых оратор рассуждает о выгодах и потребностях общественной жизни;


судебные, где защищается невинно притесненный или обличается преступник;


похвальные, заключающие похвалу заслуг умерших или живущих знаменитых особ;


академические, касающиеся до ученых предметов изх природы или наук”.

Другим замечательным педагогом-ритором был Николай Федрович Кошанский (1784-1831), первый учитель словесности и риторики в Царскосельском лицее. В 1811 году лекцией молодого профессора “О преимуществах российского слога” открылись занятия в лицее. Кошанский всячески поощрял словесное творчество юных лицеистов; он предлагал им писать сочинения и стихи, а затем придирчиво и строго разбирал творения начинающих писателей. Не исключено, что замечания его были настолько требовательны и колки, что это ранило болезненное самолюбие юного Пушкина. В рукописном стихотворении, обращенном к Кошанскому, Пушкин писал: “Не нужны мне твои уроки, я знаю сам свои пороки…”

То, что остроумная т ребовательная критика Н.Ф.Кошанского доходила до сердец лицеистов, станет ясно по их поздним воспоминаниям и публикациям сочинений лицеистов с замечаниями учителя Кошанского. Вот, например, он остроумно замечает одному из лучших поэтов-лицеистов, описывающему колодцы: “колодцы ваши хороши, но из них никак нельзя напиться…”

Закончив преподавание в Лицее, Кошанский в конце карьеры совершил главное дело своей жизни: написал “Общую реторику” в 1829 году и “Частную реторику”, которая была издана уже посмертно в 1832 году. Учебник переиздавались до 1849 года десять раз.

Реторика, по Кошанскому, занимается “мыслями”, поэтому она покащ\зывает: 1. Откуда они почерпаются (изобретение); 2. Как приводятся в порядок (расположение); 3. Как излагаются ( выражение мыслей). Побуждая лицеистов к занятиям словесностью, Кошанский называл три средства к достижению целей риторики:


чтение образцов, так как у хороших ораторов надо замечать “лучшие слова, идеи, выражения, приятные мыфсли… каков план, расположение всех частей описаний и рассудждений”, наконец, надо видеть достоинства стиля: что хлорошо, изрядно, прекрасно; почему благородно, велико, высоко; почему ново, необыкновенно, оригинально и т.д.;


размышление, потому что размышляя над чужим прочитанным, мы учимся прибавлять свое и идя “знакомым путем”, учимся находить свое оригинальное;


собственные упражнения – ведь “кто не упражнялся постоянно, тот всегда будет нетверд в слоге; можно знать лучшим образом правила и не уметь написать десять строк связно…

Итак, чтобы стать хорошим писателем, оратором. Поэтом, нужны “собственные опыты”, которые (заканчивает рассуждение Кошанский) “согреваются участием друга-наставника, который всегда говорит прежде, что хорошо и почему, а после показывает то, что должно быть иначе и каким образом”.

Таков был метод Кошанского, учителя Пушкина и его друзей. Можно представить, как говорил учитель Царскосельского лицея вдохновляя своих учеников на поэтические подвиги: “Уныние от неудачи есть малодушие. Должно вооружиться терпением, твердостию, постоянством… Должно любить труд, любить занятия. Где нет любви, там нет успеха”.

К середине XIX века в русской науке сложилось парадоксальное положение: с одной стороны, риторика достигла расцвета и развития, с другой стороны, риторика и стиль, в котором писались учебники, критиковался со стороны “передовых”, демократически настроенных ученых и журналистов. Так, риторики Кошанского, как и “все риторики вообще”, назывались Белинским “пошлыми и вульгарными”.

И этому можно найти объяснение: общество ждало нового стиля мысли и слова. “Неистовый Виссарион” и подобные критики стремились отвести главное место в словесности художественной литературе, описывавшей реальную жизнь в творениях писателей натуральной школы. Главным видом словесного творчества провозглашалась поэзия: лирика, драмы, романы и повести. Философская и деловая проза, ораторское искусство начинали считаться второстепенными, не столь важными видами речи.

§ 7. Словесность и риторика во второй половине XIX века: правила хорошего тона – словесное образование. Середина XIX века отмечена серьезными преобразованиями в жизни России. Готовилась отмена крепостного права, ввведение суда присяжных, на престоле с 1855 года воцарился 27-летний Александр Освободитель. Вместе с государственными преобразованиями серьезные изменения происходили в сфере преподавания языка и литературы.

Риторика была выведена из состава школьного преподавания и заменена курсом словесности. Что же изучал школьник-гимназист во второй половине XIX века? В лучших лицеях России того времени изучались русский язык и словесность, древние классические языки (греческий и латинский), обязательными из “новых” языков считались французский, немецкий и для желающих – английский.

Риторические знания под другим именем стали входить в курсы словесности и стилистики. Так, никто не отменял изучкение логики – и лицеистам давались сведения о том, что такое понятие, суждение, умозаключение. Правила построения речи были сосредоточены в разделах о том, что такое описание – повествование – рассуждение. Продолжалось изучение тропов и фигур. Современные знания в наших учебниках языка и литературы восходят. Конечно, к середине XIX века.

Хорошее словенсок образованпие состяло в том, что ученик много читал, знал наизусть много текстов, постоянно анализировал и разбирал лучших образцовых писателей. Кроме того, надо было много писать (а в хорошей школе всегда много пишут по всем предметам): писание формировало хороший стиль, манеру, умение и создать серьезное деловое письмо, и написать (произнести) легкую поздравительную речь. Конечно, речевое воспитание человек получал уже в семье – по некоторым книгам мы можем судить. О том. как происходило такое воспитание. В книге “Правила светской жизни и этикета. Хороший тон” 1889 года излагались советы к ведению повседневной разговорной речи. Вот некоторые правила разговора для поведения в свете:

“Тон хорошего разговора должен быть плавным и естественным, но никак не педантичным и игривым; нужно быть ученым, но не педантом, веселым, не производя шума, вежливым без утрировки, забавным без плоских и пошлых двусмысленностей”. Как видим, авторы прежде всего требуют, что надо говорить кстати, т.е. уместно. Изложить все совтеыт в нашей книге невозможно, но перечитывая их сегодня, видишь, как они злободневны даже для человека XXI века:

“…избегать слишком большого количества слов, объяснений, отступлений от предмета; все это неприятно и выводит из терпения слушателя;

говорить просто и никогда не горячиться, начинать говорить не иначе, как в свою очередь и стараться не перебивать говорящих;

никогда не завладевать самому всем разговором каждый раз, как является новый предмет разговора”.

Вторая половина века отмечена расцветом судебного красноречия. Введение суда присяжных – лиц, избираемых из народа дляприсутствия в суде и окончательного вынесения решения – привело к тому, что прокурор-обвинитель и адвокат стали говорить для публики. Они вынуждены были готовить и произносить яркие речи с целью убедить всех участников суда в своем мнении. Возникла блестящая плеяда судебных ораторов: А.Ф.Кони, Пороховщиков (Сергеич) и другие.

Многие судебные дела “гремели” на всю Россию и становились всеобщего обсуждения. Образ судебного деятеля – защитника определенной нравственной и идеологической позиции – находился в цкентре внимания общественности.

Подчас общество раскалывалось в обсуждении отношении ук тому или иному делу. Так было, например, при обвинении банкира в истязании его малолетней падчерицы. Блестящий адвокат Спсолвич сумел так представить дело, что избиение и истязание девочки выглядели не больше не меньше как родительское наказание за шалости, которые допускал ребенок. Достоевский писал в своем дневнике о той силе, которой обладал искусный адвокат, манипулируя сознанием слушателей.

Всякое новое общественное устройство предполагает новые формы общения. Так с возникновением Государственной думы в 1902 году Россия всколыхнулась от политических дискуссий и полемики. Начало развиваться политическое красноречие. В Думе блистал ряд замечательных ораторов, бывших лидерами в проведении государственной политики России. Одним из таких лидеров был Петр Столыпин. Будучи преобразователем России, он неоднократно выступал с речами в Государственной Думе.

Особое развитие получило в конце XIX века русской духовное красноречие. Пропорведи святителя Иоанна крнштадского собирали тысячи людей. Их сила состояла в искренней вере оратора, а искренняя вера и любовь к богу воплощались в слова, которыми возжигались верования в сердцах людей. Благодатная сила проповедника Слова Божия видна в речевом портрете любимого всеми проповедника:

“Лицо его ясное и открытое, приятно и сердечно улыбающееся, благодушно-мирное, благордатное лицо. Светлые, доверчивые. Ласковые глаза, твердая и уверенная речь привлекли всеобщее внимание. Это самый покойный, ровный, жизнерадостный, смиренный и предупредительный служитель Христов... Речь отца Иоанна не блистает сравнениями и риторическими украшениями. Простая, искренняя, но настлько сильная верой и убеждением, что к нему вполне приложимы слова апостола Павла: “проповедь моя не в препирательных человеческой мудрости словесах, нов явлении духа и силы”.

Говоря о своем служении Богу и людям, отец Иоанн признавался: “Я стараюсь быть искренним пастором не только на словах, но и на деле, - в жизни”. Искренняя вера и любовь к Богу, готовность служить людям творили чудеса. А сам Иоанн Кронштадтский говорил о своем пастырском служении: “Ничто так не одушевляет человека в каком-угодно деле, как сознание общения, общности в дружной работе”.

Задумайтесь: есть ли такое теплое общение в вашем коллективе? Есть ли чувтсво и сознаие общности среди тех людей, с кем вы вместе живете и работаете? Если нет, то как и чем поправить дело?

Несмотря на развитие судебного иполитическогокрасноречия общее состояние риторики как науки об общественной речи было в упадке. Отсутствие риторического образования в странене позволяло руководить общественным мнением и противостоять “растлению умов”, влиянию новой материалистической философии с ее модными и увлекательными идеями. Силу набирала пропаганда марксистских идей, политическая пресса была наполнена неверием, критикой и скептицизмом. Начало первой мировой войны, неудачные действия правительства и императора Николая II, отсутствие убедительного и объяснение народу происходящего вокруг вели к тому, что коммунистические идеи критики царской власти, построения нового общества одержали верх.

§ 8. Ораторское искусство и культура речи в советское время. Приход к власти коммунистов в октябре 1917 года во многгом объясняется риторической победой партии большевиков, руководимой Лениным. Лидеры РСДРП были блестящими ораторами и писателями-публицистами. Основатель коммунистической партии В.И.Ленин неоднократно писал о силе и влиятельности агитации и пропаганды , которая должна выражать интересы пролетариата. Сегодня, когда идеологические ценности сместились, мы должны честно представлять как положительные, так и отрицательные стороны той идеологии и риторики, которые воцарились в России после падения царизма.

Не стоит думать, что положительные оценки творчества Ленина, Кирова, Калинина были сплошным идеологическим мифом советского времени. Наверняка многие писатели-мемуаристы искренне писали о силе и убедительности речей главы и основателя советского государства В.И.Ульянова-Ленина. Вспоминая ораторсие выступления Ленина, А.А.Андреевотмечал железную логику, богатство и выразительность, эмоцимональную силу и зажигательность ленинских речей: “вся речь его – как призыв: ничего лишнего…” Интересно, что мемуаристы описывали Ленина в разных ситуациях общения, делая из него невольно образец для речевого подражания: Ленин не только выступает с трибуны, но и беседует с товарищами по партии, ведет совещания, спорит и полемизирует, преподает и ведет политические занятия, приезжает на елку к детям (где всех сразу располагает к себе))), наконец, он – любящий сын и муж. Очевидно, что это был идеологический и речевой образец. На который ориентирвались несколько поколений советских людей. Отмести этот “образ” - значит впасть в то самое бескультурье, которым заразились после прихода к власти сами большевики, на словах предлагая выучивать все лучшее, что выработало человечество, а на деле забывая очень многое из философской, религиозной, нравственной культуры русского человека.

Поэтому будем объективны и вспомним, что Советская власть в 20-е годы предлагала “учить говорить весь народ”. Огромное значение имела, конечно, компания по ликвидации безграмотности, поскольку научсение грамоте – это прежде всего научение новым письменным формам языка. НО памятуя значение новых форм устной агитации, которая ведется в формах ораторских выступлений и дискуссий на местах, в первое десятилектие Советской власти пишется множество книг об ораторском искусстве, умении говорит с трибуны и убеждать массы.

Одна из лучших книг того времени – “Умение говорит публично” Алексея Васильковича Миртова, выдержавшая 3-е издание к 1927 году. Вдохновленный идеями построения нового общества, автор писал: “В новых условияъх нашей жизни всякому, не ушедшему целиком в свою скорлупу, приходится время от времени быть и оратором”. Под оратором Миртов понимал всякого человека, кому приходится обращаться со словом: “убедить, разъяснить что-либо, успокоить, ободрить, призвать – вот обязанности, постоянно налагаемые на нас жизнью . особенно это относится к лицам, занятым общественной работой: сделать доклад, отчет, отстоять свой план, проект и т.д. – этоь их повседневная работа”.

Вы видите, как современно то, что писал этот замечательный преподаватель русского языка в 20-е годы… Это было время перестройки общественного сознания, стиля управления обществом. Поэтому звучали такие современные призывы обучаться “живому слову” – будто они написаны в начале XXI века, а не восемьдесят лет назад: “Владеть словом необходимо, разумеется, не только общественному работнику, но и дельцу, и практику, и специалисту-ученому”. Только “общественного работника” сегодня в газетах назовут специалистом по связям с общественностью, а дельца – “бизнесменом”. Ко всякому профессионалу будут относиться дальнейшие “риторические” слова: “владеть речью -–это не значит непременно “произносить” речи, а уметь ясно, кратко и убедительно высказаться. Живое слово – могучее орудие в умелых руках”.

Этот понятие “живое слово” было вообще чрезвычайно популярным на заре Советской власти. В 1918 году в Санкт-Петербурге был создан Институт живого слова, целью которого было распространение риторических знаний и совершенствование народной речи.

На открытии Института живого слова нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский говорил (обратите внимание, как здесь риторика связывается с политикой): “Все формы политического творчества идут через речь. Россия заговорила, и заголосила даже, и нам необходимо, чтобы этот разговор приобрел как можно скорее четкость, чтобы возможно было больше таких людей, которые говорили бы то, что они думают, которые умели бы влиять на своего ближнего и которые умели бы парализовать вред влияния. Если это влияние демагогическое, если это злые чары, благодаря которым тот или иной ритор побивает словом … Надо учить говорить весь народ от мала до велика”.

Ученые Института живого слова предложили множество проектов и программ развития ораторского искусства. Так, Г.Виноградов писал о “народном ораторском искусстве”, имея в виду живое устное слово, лежащее в “основе взаимообщения”. Один из основателей советской науки о культуре речи Григорий Осипович Винокур в книге “Культура языка” призывал отойти “от

Google.ru тебе в помощь!

Слушай не ленись а..

http://ru.wikipedia.org/wiki/Ломоносов,_Михаил_Васильевич