Что можете рассказать интересного?

а на улице весна, но зиме на это пох ..

посмотри "ПрожекторПерисХилтон" там все расскажут ))

Обама разрешил исследования стволовых клеток эмбриона человека
Сегодня День Рождения Юрия Алексеевича Гагарина!
У меня картошка сгорела

В  АПТЕКЕ

        Был поздний вечер. Домашний учитель Егор Алексеич Свойкин, чтобы не терять попусту времени, от доктора отправился прямо в аптеку.
        «Словно к богатой содержанке идёшь или к железнодорожнику,— думал он, взбираясь по аптечной лестнице, лоснящейся и устланной дорогими коврами.— Ступить страшно!»
        Войдя в аптеку, Свойкин был охвачен запахом, присущим всем аптекам в свете. Наука и лекарства с годами меняются, но аптечный запах вечен, как материя. Его нюхали наши деды, будут нюхать и внуки. Публики, благодаря позднему часу, в аптеке не было. За жёлтой, лоснящейся конторкой, уставленной вазочками с сигнатурами, стоял высокий господин с солидно закинутой назад головой, строгим лицом и с выхоленными бакенами — по всем видимостям, провизор. Начиная с маленькой плеши на голове и кончая длинными розовыми ногтями, всё на этом человеке было старательно выутюжено, вычищено и словно вылизано, хоть под венец ступай. Нахмуренные глаза его глядели свысока вниз, на газету, лежавшую на конторке. Он читал. В стороне за проволочной решёткой сидел кассир и лениво считал мелочь. По ту сторону прилавка, отделяющего латинскую кухню от толпы, в полумраке копошились две тёмные фигуры. Свойкин подошёл к конторке и подал выутюженному господину рецепт. Тот, не глядя на него, взял рецепт, дочитал в газете до точки и, сделавши лёгкий полуоборот головы направо, пробормотал:
        — Calomeli grana duo, sacchari albi grana quinque, numero decem! 1
        — Ja! 2 — послышался из глубины аптеки резкий, металлический голос.
        Провизор продиктовал тем же глухим, мерным голосом микстуру.
        — Ja! — послышалось из другого угла.
        Провизор написал что-то на рецепте, нахмурился и, закинув назад голову, опустил глаза на газету.
        — Через час будет готово,— процедил он сквозь зубы, ища глазами точку, на которой остановился.
        — Нельзя ли поскорее? — пробормотал Свойкин.— Мне решительно невозможно ждать.
        Провизор не ответил. Свойкин опустился на диван и принялся ждать. Кассир кончил считать мелочь, глубоко вздохнул и щёлкнул ключом. В глубине одна из тёмных фигур завозилась около мраморной ступки. Другая фигура что-то болтала в синей склянке. Где-то мерно и осторожно стучали часы.
        Свойкин был болен. Во рту у него горело, в ногах и руках стояли тянущие боли, в отяжелевшей голове бродили туманные образы, похожие на облака и закутанные человеческие фигуры. Провизора, полки с банками, газовые рожки, этажерки он видел сквозь флёр, а однообразный стук о мраморную ступку и медленное тиканье часов, казалось ему, происходили не вне, а в самой его голове... Разбитость и головной туман овладевали его телом всё больше и больше, так что подождав немного и чувствуя, что его тошнит от стука мраморной ступки, он, чтоб подбодрить себя, решил заговорить с провизором...
        — Должно быть, у меня горячка начинается,— сказал он.— Доктор сказал, что ещё трудно решить, какая у меня болезнь, но уж больно я ослаб... Ещё счастье моё, что я в столице заболел, а не дай бог этакую напасть в деревне, где нет докторов и аптек!
        Провизор стоял неподвижно и, закинув назад голову, читал. На обращение к нему Свойкина он не ответил ни словом, ни движением, словно не слышал... Кассир громко зевнул и чиркнул о панталоны спичкой... Стук мраморной ступки становился всё громче и звонче. Видя, что его не слушают, Свойкин поднял глаза на полки с банками и принялся читать надписи... Перед ним замелькали сначала всевозможные «радиксы»: генциана, пимпинелла, торментилла, зедоариа и проч. За радиксами замелькали тинктуры, oleum'ы, semen'ы, с названиями одно другого мудрёнее и допотопнее.
        «Сколько, должно быть, здесь ненужного балласта! — подумал Свойкин.— Сколько рутины в этих банках, стоящих тут только по традиции, и в то же время как всё это солидно и внушительно!»
        С полок Свойкин перевёл глаза на стоявшую около него стеклянную этажерку. Тут увидел он резиновые кружочки, шарики, спринцовки, баночки с зубной пастой, капли Пьерро, капли Адельгейма, косметические мыла, мазь для ращения волос...
        В аптеку вошёл мальчик в грязном фартуке и попросил на 10 коп. бычачьей желчи.
        — Скажите, пожалуйста, для чего употребляется бычачья желчь? — обратился учитель к провизору, обрадовавшись теме для разговора.
        Не получив ответа на свой вопрос, Свойкин принялся рассматривать строгую, надменно-учёную физиономию провизора.
        «Странные люди, ей-богу! — подумал он.— Чего ради они напускают на свои лица учёный колер? Дерут с ближнего втридорога, продают мази для ращения волос, а глядя на их лица, можно подумать, что они и в самом деле жрецы науки. Пишут по-латыни, говорят по-немецки... Средневековое из себя что-то корчат... В здоровом состоянии не замечаешь этих сухих, чёрствых физиономий, а вот как заболеешь, как я теперь, то и ужаснёшься, что святое дело попало в руки этой бесчувственной утюжной фигуры...»
        Рассматривая неподвижную физиономию провизора, Свойкин вдруг почувствовал желание лечь, во что бы то ни стало, подальше от света, учёной физиономии и стука мраморной ступки... Болезненное утомление овладело всем его существом... Он подошёл к прилавку и, состроив умоляющую гримасу, попросил:
        — Будьте так любезны, отпустите меня! Я... я болен...
        — Сейчас... Пожалуйста, не облокачивайтесь!
        Учитель сел на диван и, гоняя из головы туманные образы, стал смотреть, как курит кассир.
        «Полчаса ещё только прошло,— подумал он.— Ещё осталось столько же... Невыносимо!»
        Но вот, наконец, к провизору подошёл маленький, чёрненький фармацевт и положил около него коробку с порошками и склянку с розовой жидкостью... Провизор дочитал до точки, медленно отошёл от конторки и, взяв склянку в руки, поболтал её перед глазами... Засим он написал сигнатуру, привязал её к горлышку склянки и потянулся за печаткой...
        «Ну, к чему эти церемонии? — подумал Свойкин.— Трата времени, да и деньги лишние за это возьмут».
        Завернув, связав и запечатав микстуру, провизор стал проделывать то же самое и с порошками.
        — Получите! — проговорил он наконец, не глядя на Свойкина.— Взнесите в кассу рубль шесть копеек!
        Свойкин полез в карман за деньгами, достал рубль и тут же вспомнил, что у него, кроме этого рубля, нет больше ни копейки...
        — Рубль шесть копеек? — забормотал он, конфузясь.— А у меня только всего один рубль... Думал, что рубля хватит... Как же быть-то?
        — Не знаю! — отчеканил провизор, принимаясь за газету.
        — В таком случае уж вы извините... Шесть копеек я вам завтра занесу или пришлю...
        — Этого нельзя... У нас кредита нет...
        — Как же мне быть-то?
        — Сходите домой, принесите шесть копеек, тогда и лекарства получите.
        — Пожалуй, но... мне тяжело ходить, а прислать некого...
        — Не знаю... Не моё дело...
        — Гм...— задумался учитель.— Хорошо, я схожу домой...
        Свойкин вышел из аптеки и отправился к себе домой... Пока он добрался до своего номера, то садился отдыхать раз пять... Придя к себе и найдя в столе несколько медных монет, он присел на кровать отдохнуть... Какая-то сила потянула его голову к подушке... Он прилёг, как бы на минутку... Туманные образы в виде облаков и закутанных фигур стали заволакивать сознание... Долго он помнил, что ему нужно идти в аптеку, долго заставлял себя встать, но болезнь взяла своё. Медяки высыпались из кулака, и больному стало сниться, что он уже пошёл в аптеку и вновь беседует там с провизором.  

А.П. Чехов

Лень писать...)

Расскажу сказку: как дед катил коляску!

уши завянут

mogu raskazatj o tom,kakuju zdorovuju ko6ku ja segodnja videla! ko6ka-mamont!

не знаю интересно или нет но я сегодня наверно ноги кину до того на душе хреново сказал своей гадости чтобы она была с другим и счастлива вопсчем все NAP**DEL ей