Когда в 1960-х гг. НАСА готовила астронавтов для полета на Луну, некоторые тренировки проводились в пустынях Аризоны на территориях резервации индейцев племени навахо. Однажды, старый индеец с сыном пасли овец и наткнулись на одну такую команду. Старик, который говорил только на языке племени навахо, спросил через сына, который говорил по-английски:
- Чем занимаются эти люди в больших белых костюмах?
Один из членов сопровождающей команды ответил ему, что они практикуются для полета на Луну.
Старик спросил, может ли он послать с ними на Луну сообщение.
Сотрудники НАСА почуяли хорошую рекламу и быстро согласились. Они дали старику магнитофон, и тот записал короткое сообщение на языке навахо.
Сын отказался перевести его на английский.
Позже, представители НАСА дали послушать сообщение другим индейцам навахо. Они все посмеялись, но ни один из них не захотел переводить послание старика на английский, ссылаясь на трудность перевода.
Наконец, представители НАСА обратились к известному профессору-лингвисту, специалисту по индейским языкам. Тот послушал сообщения, засмеялся и перевел: "Лунные братья, следите за этими людьми в оба глаза - они пришли отобрать ваши земли!"
Комментарии (8)
Слышу среди лесов бубны и клич войны
Спрячь меня, лес,
Следы мои, сотри,
Дай мне силу медведя
И ловкость пумы...
Если бы орел поднял тебя высоко над страной Толанди, что лежит на
юг от реки Макензи, Большого Медвежьего озера и большой излучины
Юкона, - запад заслонили бы от тебя высокие хребты Скалистых гор, а на
юге перед твоим взором раскрылись бы горизонты широких прерий.
Эти прерии - дорога бизонов. Она тянется от канадских провинций
Альберта и Саскачеван через обе Дакоты, Небраску, Оклахому до
каменистого Техаса.
Посреди круга, образуемого берегами реки Макензи и Большого
Медвежьего озера, подножием Скалистых гор и большой излучиной Юкона, ты увидишь чащу, большую и темную, как Северное море, из волн которого торчат каменные острова - одинокие глыбы гранитных скал.
Откуда взялись эти глыбы? Об этом рассказывают старые воины у
костров.
Прежде чем в чаще родился первый ее обитатель - индеец, за нее
боролись два духа: Канага - Дух тьмы и Набаш-циса - Дух света...
Борьба их была беспощадной - такой же, как и вся жизнь чащи.
Властелин тьмы пытался задушить свет, Дух света - уничтожить тьму.
Канага-богатырь хватал гранитные глыбы и бросал их в озера, густо
покрывавшие в те времена эту страну. Вода от падающих глыб выступала
из озер и столбами взлетала в небо, покрывая его темными тучами, и в
чаще становилось еще темнее: Канага плясал Танец Победы. Тогда
Набаш-циса посылал стрелы-молнии. Они ослепляли Канагу. Канага в
бешенстве снова бросал глыбы - и новая скала возникала в чаще.
Но вот Набаш-циса перенесся на юг, в страну, затканную тонкой
паутиной рек и ручьев. Темный воин начал сгонять с северного неба
тучи. Утомленные долгой дорогой тучи ослабели и покорились солнцу -
союзнику Набаш-цисы, пролились слезами, а в каплях, падающих на землю, засверкало солнце. На севере - там, откуда пришли тучи,- вспыхнула радуга. Все вокруг озарилось светом. От этого света ослеп темный богатырь Канага: Набаш-циса плясал Танец Солнца.
Слепой Канага скрылся в темных расселинах гор, где живет и
поныне. Не воюет, но, как только услышит в своем царстве безмолвия и
мрака чей-нибудь голос, сбрасывает с гор каменные лавины...
Если бы орел поднял тебя ввысь и медленно пронес над чащей, ты
увидел бы в ее тени большую серебряную рыболовную сеть: неисчислимое множество ручейков, рек, водопадов и озер.
Но вот птица снижается, и ты касаешься ногами одной из скал.
Попрощайся с орлом по обычаю этого края - подними вверх правую руку.
Он улетает в сторону гор.
Ты же спустись со мной со скалы в самое сердце чащи. Вокруг нас
полумрак и тишина.
Если у тебя добрые намерения, будь спокоен: чаща поймет тебя. Но,
если ты неразумно захочешь возмутить ее покой, она тебя уничтожит.
Я привел тебя в чащу и хочу, чтобы ты познал ее, хочу научить
тебя всему тому, что сам к ней чувствую,- уважению и любви. Она - мой
дом, дом моего отца, друзей, дом моего племени шеванезов. Она кормит
нас и одевает, радует своей красотой, но может научить и страху.
Взгляни, там со старых огромных деревьев ниспадают до самой земли
темные покрывала мха, зеленые и бурые.
Когда на ствол упадет луч солнца, кора заблестит серебром, как
голова столетнего воина.
Помни, что чаща полна духов. Они могут быть приветливы и
благосклонны, но, если ты нарушишь их покой, они будут безжалостны.
Лес живет. Даже этот, где между стволами развесил тоненькую
паутину зузи - паук, и этот имеет душу. Что ж говорить о больших
деревьях и животных!
Итак, повторяю: будь осторожен, уважай законы чащи. Познавать их
будем вместе. Стань моим товарищем и другом. Мы проведем вместе много
лет, много Больших и Малых Солнц, я научу тебя нашим песням и танцам,
ты узнаешь судьбу нашего племени - племени свободных еще и сегодня
индейцев шеванезов. Я приведу тебя в мое селение. Мы придем туда
впервые в месяц Луны, летящей вверх. Это месяц снегов и морозов. Ты
оглядываешься? Ищешь орла? Он уже вернулся в гнездо.
Пойдем же со мной на берег одного из озер...
Мне думается, что каждый, кто сейчас прочтет хотя бы первые
строки этой удивительной повести, о которой я хочу предварительно
сказать несколько слов, испытает то же, что почувствовал я, когда один
из моих друзей принес мне рукопись с переводом книги Сат-Ока и его
портретом.
Прошу вас на минутку задержаться на этих строках и представить
себе обычный московский день, обозначенный листком на настольном
календаре 1964 года, с телефонными звонками из редакций, с деловыми
повестками и перепечатанными на машинке рукописями на рабочем столе, с
приглушенно звучащими в радиоприемнике мнениями ученых о дальнейших
шагах человечества в космосе... Словом, представьте себе, дорогой
современник, один из обыкновенных дней нашей жизни. И вот вообразите,
что к вам в двери вдруг постучался человек в головном уборе из орлиных
перьев, с томагавком в руке и заговорил бы с вами языком своего
неукротимого племени, знакомым вам по давно уже прочитанным книгам
Фенимора Купера, Майн Рида! И этот человек в экзотическом оперении
североамериканского индейца оказался бы не плодом вашего воображения,
не ожившей по волшебству цветной статуэткой, вроде той, что стоит у
меня в книжном шкафу, не выходцем с того света, не литературным
персонажем, а реальным человеком наших дней, нашим современником... И
вы бы услышали, что сложная, обширная и во многом трагическая его
судьба связывает шумную цивилизацию и рекламированную демократию сегодняшней Америки с самыми бесчеловечными преступлениями тех, кто были первыми колонизаторами так называемого Нового Света. А биография неожиданного гостя дает вам возможность сквозь ослепительное свечение "бродвейской лампионии" заглянуть в пещерный мрак судеб, уготованных цивилизаторами тем, кто считал себя по праву исконными хозяевами своей родной земли.
Однажды во время путешествия по США мне довелось побывать в
знаменитом чикагском Музее натуральной истории, основанном в 1893 году
Маршаллом Филдом. На память об этом посещении я и храню цветную
фигурку с перьями и томагавком... В просторных залах колоссального
здания, расположенного неподалеку от озера Мичиган, разместились
интереснейшие экспонаты, рассказывающие о ботанике, геологии и
зоологическом мире всей нашей планеты. Здесь же часть больших залов
посвящена антропологии и истории материальной культуры человечества.
Вы видите дивные изделия древних умельцев Египта, Вавилонии, Африки,
Австралии, Мадагаскара. И естественно, что широко представлены здесь
предметы искусства, быта, воинского и охотничьего обихода индейских
племен, заселявших прежде американский континент. Мои спутники и я
провели долгие часы в этих залах, восхищаясь гордой фантазией
североамериканских индейских художников, резчиков по кости и дереву,
мастеров оружия и разнообразнейшей утвари. Фантастические изображения
зверей, богов, таинственных тотемов, когда-то якобы охранявших но, как
видно, не сумевших спасти вымершие и истребленные племена, ритуальные маски, щиты, легкие ладьи, красочные одеяния - все это говорило о культуре народа чрезвычайно одаренного, наделенного щедрым чувством красоты, народа мужественного и сурового, но чутко воспринимающего все прекрасные дары природы, народа тружеников, охотников, воинов, сказителей и художников.
Элегантный и симпатичный профессор, охотно водивший нас по этим
залам и очень любезно отвечавший на все наши многочисленные вопросы, с
увлечением показывавший нам различные экспонаты по древней индейской культуре, разом неловко замолкал, и все поправлял, бедняга, большие свои очки, едва лишь мы пытались узнать что-нибудь о дальнейшей судьбе племен, замечательные памятники материальной культуры которых хранятся в чикагском музее. Наш разговор с профессором велся приблизительно в таком плане:
- Вы видите, какого вкуса, какой дерзостной фантазии исполнены
эти предметы, изготовленные мастерами одного из североамериканских
индейских племен! - восхищенно пояснял профессор. - К сожалению, это
племя уже не существует...
- Что же, оно вымерло или истреблено? - деликатно любопытствовали
мы. - Куда же она делась, такая высокая культура?
- Гм... Пройдемте вон в тот угол, там, на стенде я вам покажу
предметы еще более высокого совершенства, - уклончиво говорил
профессор и вел нас к памятникам другого племени, тоже стертого с лица
земли...
И мы особенно не приставали к нашему просвещенному гиду.
Ну что, на самом деле, мог он нам сказать?
Не мог же он, в конце концов, заявить нам, не совсем
благонадежным, как ему, вероятно, объяснили еще до нашего прихода,
гостям из Москвы, что в своем хищническом наступлении на открытый
новый континент алчные захватчики, конквистадоры, оравы колонизаторов,
ринувшихся через океан за легкой наживой, безжалостно вытоптали
древнюю культуру, созданную на американской земле ее прежними
жителями, а их самих обрекли на вымирание или рабство. Впрочем, обо
всем этом мы давно уже читали. Читали еще в детстве во многих и многих
романах про, героическое сопротивление индейцев белолицым насильникам.
Конечно, слышали мы и о гнусном истреблении целых племен, и о поныне
продолжающемся чудовищном угнетении индейского населения, и о жестоком каторжном голодном режиме так называемых резерваций, по сути - концентрационных лагерей, куда правительства Канады и США насильно загоняют на постоянное жительство индейцев от мала до велика. Обо всем этом мы, разумеется, знали уже довольно много и потому не считали вежливым особенно теребить расспросами профессора, водившего нас по музею в Чикаго. Мы были благодарны нашему прекрасному гиду уж хотя бы за то, что он с таким нескрываемым восхищением влюбленного в свое дело ученого-коллекционера раскрывал перед нами красоты погубленной его
соотечественниками древней культуры.
Но все же нам казалось, что многие ужасы, о которых мы читали в
прежних романах о колонизации, давно уже ушли в прошлое. И вот вдруг
на ваш стол, рядом с календарем второй половины XX века, кладут
повесть, каждая строка которой кричит вам о том, что чудовищные
беззакония колонизаторов-расистов не только возможны, но и совершаются
неукоснительно и в наши дни... Что средневековые зверские повадки,
которыми бравировали первые европейские заселители Америки, не только
переняты их потомками, но и поныне беззастенчиво и чудовищно
оправдываются в борьбе сегодняшних хозяев Америки с неукротимыми,
гордыми первожителями ее, индейцами.
Впрочем, что тут говорить?.. Вы сейчас сами прочтете потрясающую
и при всей своей невероятности правдивую, более того - документальную
повесть о непокорном племени шеванезов, написанную сыном этого племени Сат-Оком. Повесть эта называется "Земля Соленых Скал". И она так же удивительна, как жизненный путь ее автора.
В 1905 году, когда в борьбе против царского строя вместе с
русскими рабочими, крестьянами, студентами шли на бой за свободу
народов революционеры Украины, Грузии, Польши, 28-летняя полька
Станислава Суплатович, движимая благородным порывом, стала деятельной участницей освободительного движения. Но, как известно, "генеральная репетиция" первой русской революции кончилась тогда победой царизма. Вместе со своими соратниками и единомышленниками тяжело поплатилась за свою революционную деятельность и Суплатович. Ее схватила царская полиция. Суплатович сослали на Чукотский полуостров, в самый отдаленный угол Российской империи. Для нее, молодой, малоприспособленной к жизни, одинокой, неопытной, такая ссылка была равносильна смертному приговору. Она была фактически обречена на гибель от нужды и лишений, от мороза или цинги. Но отважная революционерка не сдалась. Она решила бежать. Местные жители - чукчи, симпатии которых удалось завоевать Суплатович, помогли ей переправиться через Берингов пролив на Аляску. Оттуда она кое-как добралась до Канады. Несчастная уже погибала от голода и усталости, когда ее нашли индейцы из племени шеванезов (шауни). Они приютили, выходили, вылечили беглянку, и, благодарная, она осталась в племени. Шеванезы назвали ее ласково и величательно: "Белая Тучка". А через три года Белая Тучка стала женой Высокого Орла, главного вождя племени.
Шеванезы кочевали неподалеку от Полярного круга на крайнем
северо-западе Канады.
"Посреди круга, образуемого берегами реки Макензи и Большого
Медвежьего озера, подножием Скалистых гор и большой излучиной Юкона", простирается чаща, большая и темная, "как Северное море..." Там, в этой глухой чаще, в индейском шатре - типи, на берегу реки Макензи, в 1920 году у Белой Тучки и Высокого Орла родился сын, которого назвали "Длинное Перо" - на языке шеванезов Сат-Ок.
Канадские власти по отношению к индейцам ведут себя ничем не
лучше полиции США. Племя шеванезов оказалось последним свободным
индейским племенем, выжившим, уцелевшим, избежавшим уничтожения, но не сдавшимся. Шеванезы продолжали жить в густой дремучей чаще жизнью, перенятой ими от дедов и отцов. Отряды так называемой Королевской Конной полиции на протяжении многих лет нападали на шеванезов, пытаясь загнать их в резервацию.
Но по сей день гордое и неукротимое племя не сдается, уходит от
своих преследователей и предпочитает узаконенной позорной каторге
вольную первобытную, полную чудовищных трудностей и невзгод, суровую, но свободную жизнь.
В повести "Земля Соленых Скал" питомец племени шеванезов, сын
свободолюбивой польки Белой Тучки и непреклонного вождя Высокого Орла, сумел с потрясающей правдивостью и суровой поэзией рассказать о неравной борьбе своих непокорных соплеменников против вооруженных поработителей.
Я не хочу портить удовольствие читателям, рассказывая им наперед,
все, что сразу неодолимо завладеет их вниманием и сердцем, как только
они начнут читать повесть Сат-Ока. Книга эта необыкновенная. Все, о
чем мы читали в прежних романах о гордых и бесстрашных индейцах, все,
что волновало, вероятно, каждого нормального мальчишку, когда он
впервые соприкасался с книгами Фенимора Купера, Майн Рида или Густава
Эмара, все встает на страницах повести Сат-Ока с новой, необыкновенной
и безжалостной наглядностью. Все неожиданно и требовательно
приближается к нам вплотную, реальное в своей жестокой сегодняшней
четкости, не смотря на кажущуюся фантастичность... Разве можно не
испытать заново священного трепета, когда читаешь, например, о том,
как вождь шеванезов, отец Сат-Ока, а за ним и все другие вожди родов,
один за другим, надрезают себе левую руку, чтобы кровью, павшей на
почву, скрепить клятву верности земле отцов и не сойти с этой земли,
как бы ни велики были силы врага-поработителя!.. И все эти волнующие,
с необычайной живописностью выполненные, поражающие ум и воображение картины как бы втиснуты в грубую, жестоко корнающую их железную раму тех позорных, пытающихся возвратить век наш в прошлое, порядков, которые еще открыто обращены там, за океаном, против законов человеколюбия, равенства народов и элементарной справедливости.
Не стоит рассказывать здесь обо всем, что глубоко взволнует
читателя, когда он познакомится с повестью Сат-Ока. Но читателям
будет, вероятно, интересно узнать, что через три года после того, как
завершились описанные в этой повести события, Белая Тучка, мать
Сат-0ка, в 1936 году случайно узнала от кого-то из бродячих
охотников-трапперов, что ее родина, Польша, существует в качестве
самостоятельного государства. И она решилась предпринять дальнее
путешествие и навестить родные края, по которым истосковалась. Вместе
с ней поехал и Сат-Ок, младший сын.
В 1939 году, когда Сат-Ок вместе с матерью уже собирались
вернуться к своему племени, в Европе вспыхнула вторая мировая война.
Белая Тучка и Длинное Перо вскоре оказались в лапах гестапо. Сат-Ока
задержали, как "человека нечистой расы". Можно представить, что
пришлось вытерпеть Сат-Оку... Достаточно только вслушаться в скупую и
краткую фразу, которую он написал, говоря о пережитом: "Я прошел
сквозь ад..."
Но по дороге в лагерь смерти Освенцим непокорному белолицему
потомку шеванезов удалось бежать. Он попал к польским партизанам в
Борковицких лесах. Советская Армия вскоре освободила эти края. Тогда
Сат-Ок вступил добровольцем в польское народное войско. Он был
направлен в военно-морской флот. После демобилизации его перевели в
торговый флот. Там он и служит, отдавая все свободное время
литературной работе. Длинное Перо взялся за перо писательское.
Сат-Ок не забыл своих далеких соплеменников. Ему удалось
установить и поддерживать связь с племенами, заточенными в резервации,
а через них - с родным племенем шеванезов, которое все еще кочует на
Севере в районе Медвежьего озера, по-прежнему не сдавшееся, гордое,
свободное, независимое. Совсем недавно сестра и брат Сат-Ока погибли
во время схватки с Королевской Конной полицией, напавшей на племя...
Ну, а матери Сат-Ока, той, о которой в племени шеванезов уже
сложены легенды, Станиславе Суплатович, обосновавшейся в Кельцах,
правительство Народной Польши определило пожизненную пенсию за
политическую деятельность в 1905 году.
В 1957 году в Польше вышла первая книга сына Белой Тучки "Земля
Соленых Скал", через год уже переизданная. Через два года читатели
получили вторую книгу Сат-Ока "Белый Мустанг". Затем Сат-Ок закончил
вторую часть своей книги "Земля Соленых Скал" - "Таинственные следы".
В дальнейшем писатель взялся за работу над новой книгой о так
называемой "Дороге слез", на которой погибли тысячи индейцев,
насильственно переселяемых за Миссисипи.
Вот что мне хотелось сказать читателям, прежде чем они возьмутся
за совершенно удивительную повесть Сат-Ока, любовно переведенную
советским писателем Юрием Стадниченко, который и сообщил нам некоторые
подробности об авторе повести "Земля Соленых Скал" - Длинном Пере,
сыне Высокого Орла и Белой Тучки.
Лев Кассиль
Москва, Октябрь 26 (Новый Регион, Всеволод Ягужинский)
В 2007 году исполнилось 140 лет с тех пор, как Российская империя продала Соединенным Штатам свои колонии на Аляске – Русскую Америку. Отдаленность этого события во времени совсем не снижает его актуальности.
На фоне постепенного возвращения нынешней Российской Федерации к роли одной из ведущих мировых держав можно ли не вспомнить, как правительство Александра II отказалось от богатейших заморских территорий, утратив серьезный рычаг влияния в Новом Свете и в целом в бассейне Тихого океана?
Нельзя также не видеть сходства положения российских колоний в 1860-е годы и нынешней ситуацией с Курильскими островами и Калининградской областью, пишет политический обозреватель Фонда стратегической культуры Юрий Рубцов.
Впервые вопрос о продаже Русской Америки был поставлен перед царским правительством в 1845 году главным правлением Российско-Американской компании (РАК), управлявшей заморскими территориями с 1799 года.
Директора РАК жаловались на тяжелое экономическое положение и предупреждали, что «расстройство дел» в компании рано или поздно заставит центральную власть либо, обременив себя значительными расходами, самой взяться за управление колониями, либо отказаться от них в пользу других государств.
В 1853 г. на необходимость избавиться от Русской Америки обратил внимание императора Николая I генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский. Путь к усилению позиций России на Дальнем Востоке Муравьев видел в укреплении русско-американских отношений, платой за которое могла стать уступка Аляски.
Сближение Петербурга и Вашингтона стало бы сильным противовесом политике Великобритании – главной соперницы России на международной арене – и способствовало бы обеспечению безопасности дальневосточных рубежей страны, окончательному закреплению за Россией устья Амура и Сахалина.
Необходимость искать противовес британской политике подтвердилась в том же году: Англия, Франция, Турция и Сардинское королевство начали против Российской империи Крымскую (Восточную) войну, докатившуюся, как известно, и до Тихого океана. Война заставила российское правительство пересмотреть многие, считавшиеся ранее незыблемыми постулаты ее дальневосточной политики.
Главным сторонником продажи Русской Америки (сейчас бы сказали «лоббистом») стал генерал-адмирал великий князь Константин, младший брат императора, возглавлявший морское министерство, пишет Фонд стратегической культуры.
Неоднократно обращаясь к министру иностранных дел князю А.М. Горчакову, он прямо говорил о невозможности России (по причине тяжелого финансового положения империи и слабости флота) в обозримом будущем удержать заморские владения за собой. Лучше продать колонии американцам, рассуждал генерал-адмирал, чем ждать, что те рано или поздно захватят Русскую Америку силой.
Эту линию великий князь проводил настойчиво, тем более что его административный ресурс со временем увеличился, поскольку Константин Николаевич возглавил Государственный совет. Надо сказать, что у него были и ведомственные соображения, чтобы добиваться продажи Аляски.
Как глава морского министерства, великий князь нес ответственность за безопасность заокеанских владений. Он опасался, что в случае войны с Великобританией, Францией или США российский военный флот на Тихом океане не сможет решить эту задачу, и предпочитал не ставить пятно на своей репутации.
Для поддержки своей идеи он мобилизовал сторонников в высших эшелонах власти. Под сомнение была поставлена целесообразность дальнейшего существования Российско-Американской компании как самостоятельной коммерческой и административной структуры.
Дискредитацию РАК вел один из «константиновских орлов» М.Х. Рейтерн, поставленный в 1862 г. во главе министерства финансов. Большую помощь великий князь получал от члена Государственного совета вице-адмирала Н.К. Крабе, в 1860 г. сменившего Константина на посту руководителя морского министерства.
«Троянский конь» пребывал и в министерстве иностранных дел: российский посланник в Вашингтоне Э.А. Стекль неоднократно доносил министру о проникновении американских китобоев и контрабандистов в территориальные воды Русской Америки, но вместо мер пресечения таких вояжей предлагал продажу колоний.
Было немало и противников этой идеи, среди которых выделялся член Государственного совета известный мореплаватель адмирал Ф.П. Врангель, бывший в 30-е годы правителем Русской Америки, а в 50-е годы (до Константина) – морским министром.
До поры до времени планы сбыть американцам колонии на Аляске не встречали поддержки ни у канцлера Горчакова, ни у императора Александра II. В преддверии окончания срока монопольных привилегий РАК (1 января 1862 г.) в колонии были специально направлены правительственные ревизоры от министерства финансов и морского министерства.
Несмотря на ряд серьезных критических замечаний, они пришли к однозначному выводу о целесообразности продления монопольных привилегий Российско-Американской компании на новый срок.
Все же один из главных тезисов Константина и его приверженцев – о почти полной беззащитности Русской Америки в случае войны с морскими державами – правительственные ревизоры разделяли. Угроза отторжения колоний представлялась реальной в связи с Польским восстанием 1861-1864 гг. и откровенно антироссийской позицией Великобритании и Франции.
Для рассмотрения отчетов ревизоров и решения вопроса о дальнейших привилегиях РАК был учрежден специальный Комитет об устройстве русских американских колоний. Комитет, высказав серьезную критику в адрес РАК, тем не менее, высказался за сохранение и колоний, и управляющей ими компании.
Привилегии РАК были Государственным советом пролонгированы на 20 лет (до 1 января 1882 г.) и 2 апреля 1866 г. утверждены Александром II. РАК, таким образом, сохранилась, но не без потерь: она сама и подвластные ей колонии передавались теперь в ведение морского министра, пишет далее обозреватель Фонда.
Главную опасность для российских интересов в Америке представляла, однако, позиция министра финансов. Уже через полгода М.Х. Рейтерн, докладывая императору о тяжелом финансовом положении страны и уверяя, что выручка от продажи американских колоний может снизить остроту дефицита, предложил отказать РАК в ежегодных дотациях в размере 200 тыс. руб. (сумма мизерная, учитывая, что дефицит бюджета в 1867 году прогнозировался на уровне 72,8 млн. руб.).
Лоббизм главного финансиста России побудил императорское правительство вернуться к вопросу о заокеанских колониях. Сторонники продажи Аляски – министр финансов, морской министр, российский посланник в Вашингтоне и великий князь Константин – хорошо подготовились.
Канцлеру Горчакову был направлен документ, в котором суммировались все ранее высказанные резоны в пользу уступки Аляски: абсурдность дотирования государством частной компании, якобы доказавшей свою экономическую несостоятельность, беззащитность американских колоний в случае войны, наконец, привлекательность освоения Приамурья, чему, как утверждалось, должно было способствовать установление тесного союза с американцами.
В декабре 1866 г. в резиденции Горчакова состоялось «Особое заседание», на котором решилась судьба Русской Америки. В нем приняли участие Александр II, Горчаков, великий князь Константин, министры Крабе и Рейтерн, посланник Стекль. Учитывая, что кроме царя и канцлера, занимавших умеренную позицию, все участники заседания были единомышленниками, надо ли удивляться, что высокое собрание высказалось за уступку колоний.
Договор о продаже был подписан в Вашингтоне 18 марта 1867 г., вырученная российской казной сумма составила 7,2 млн. долларов (около 11 млн. руб.). Примечательно, что Стеклю пришлось израсходовать несколько десятков тысяч долларов на подкуп влиятельных американских политиков и журналистов, чтобы добиться утверждения сделки в Конгрессе США.
Среди советских, российских историков нет единства мнений по поводу продажи российских владений в Америке. Академик А.Л. Нарочницкий, например, считал, что уступка Русской Америки была совершена царским правительством вопреки здравому смыслу, представляла собой «позорную сделку» и отличалась недальновидностью.
Вместе с тем, академик Н.Н. Болховитинов в этих же действиях видел проявление «стратегической мудрости» тогдашнего руководства Российской империи. Сумма, полученная казной в результате сделки, была, конечно, смешной.
Важнее, по мнению Н.Н. Болховитинова, был внешнеполитический мотив: Россия проявила «добрую волю», отступив с «американского плацдарма», который она не могла отстоять, и предпочла укрепиться на азиатском берегу Тихого океана.
Однако попытка «умиротворить» США результата не дала. Не прошло и несколько десятилетий, как, «переварив» Аляску, американцы ринулись на Дальний Восток, где им вновь стали «мешать» российские интересы.
Кто-то, наверное, скажет, что история оправдала сторонников радикального решения «аляскинского вопроса»: ведь через сорок лет после продажи Русской Америки империя не смогла в ходе войны с Японией удержать Сахалин и Курилы, лежащие куда ближе к материковой России, что уж говорить о контроле над заморскими владениями…
Сегодня же снова рискуем оказаться перед перспективой повторить аляскинский вариант. Россия может существовать только как территориально великая держава, и для нее одинаково ценны все земли, вошедшие когда-либо в ее состав.
Расплачиваться Курильскими ли островами, землями ли по Амуру, другими ли регионами за ожидаемое расположение «партнеров» наивно и нелепо – аппетиты «партнеров» от этого только растут. Это – первое.
Второе: фундаментальный геополитический закон удержания больших пространств еще никто не отменял. Успешно решить задачу сохранения под российским флагом всех земель, включая и такие, как Чечня, Курилы, калининградский эксклав, может только сильное государство. Не будет силы – повторится история с продажей Аляски.
Третье. Борьба в верхах вокруг Русской Америки показывает, что ответственные государственные лица руководствуются очень разными мотивами, весь спектр которых присутствует при решении территориальных проблем и сегодня.
Это ярко демонстрирует хотя бы дискуссия о судьбе островов Курильской гряды, в которой уже не один год, словно бульдоги под ковром, сходятся различные и даже противоположные группы интересов.
Каков выход? Его не найти, если страна будет по-прежнему оставаться без полноценной внешнеполитической стратегии, однозначно указывающей и органам власти, и общественному мнению, каковы конкретно национальные интересы России в той или иной части мира, при решении задач удержания той или иной окраинной территории, заключает Фонд стратегической культуры.
http://basik.ru/historical/red_indians_photos/