Каждый человек желает быть богатым для чего либо. В основном для того, чтобы быть счастливым, даже убийца убивает, для того, чтобы в радости убийства обрести некоторую толику власти и через власть получить наслаждение для себя. Каждый из нас эгоист, но убивая другого на самом деле человек убивает часть себя и потому убийство всегда было равно высшей форме любви. Мы убиваем себя ради кого-то, потому главное - найти достойную жертву.

Соответственно, когда нас любят-убивают и потому главное-найти достойного палача. Палач всегда находит жертву, а потом роли меняются.

В одном из порнофильмов мужчина занимался сексом с двумя женщинами. Одна из них-брюнетка, видя, как мужчина занимается сексом с блондинкой, схватила со стола огромный нож и всадила в спину блондинке, потом ткнула в живот мужчине, в самый пупок, тот вытащил нож из себя и всадил в грудь своей обидчице, разрезав сердце пополам, изо рта брюнетки потекла кровь, сначала потоком, красная теплая, почти алая, горячая, как лава вулкана, как полноводная река, по соскам, по животу, капая на белье и на подушки, на мертвое тело блондинки, умирающий мужчина слизывал струйку крови с ее губ, в её груди всё ещё колыхался нож, приводимый в движение умирающим, разрезанным на пополам сердцем… Все трое умерли, их кровь смешалась, они так и остались лежать в объятиях друг друга, остывающие, абсолютно мёртвые, в луже собственной крови и никто уже не определит чья где кровь и что произошло.

Сегодня будет страшный вечер. Страшный не от крови. Страшный от одиночества. Сегодня я меняю смерть во время идеального секса, на своё одиночество, которое продаю. На кой оно мне далось. Я понимаю, что никогда не умру счастливым во время экстаза любви, ибо меня не хотят, не любят и готовы мне себя продать. В конце концов жизненный порнофильм, та окружающая рекламная пошлость в которой мы все участвуем - дорогая сказка, проплаченная теми же деньгами, что пытаются получить от меня, будь я так богат. А за деньги можно разыграть любую сцену, даже смерть во время любви.

Я бы хотел жить в небоскребе. На тридцать третьем этаже. Чтобы окна были до пола, чтобы моя женщина могла подойти к ним голой, показывая городу свою наготу, грязному городу, с большой высоты, наготу настолько чистую, что делает её святой, настолько чистой, что любой намёк на одежду просто бы осквернил её и мои чувства к ней.

Помниться читал одну книгу, про район Палермо, что на северо-западе города, нет, не Риги, а того что на одиннадцать тысяч километров к югу и западу от него. Там парень с девушкой покончили с собой. Выпрыгнули нагишом из такого вот огромного окна. Приземлившись на крышу полицейского автомобиля и переломав все кости они остались едины, мёртвый парень прижимал к себе любимую и никто не смог разъединить их. Объятия мертвецов-самые крепкие и сильные в мире. Их так и похоронили вместе.

Так вот именно потому я хотел бы жить над городом на тридцать третьем этаже. Хотя можно и выше, номер этажа роли не играет, лишь бы поближе к небу, лишь бы побольше риск, лишь бы пострашнее страсть и если дому суждено быть разрушенным землетрясением, то хочу, чтобы мы погибли занимаясь сексом, целуя друг друга, хочу не выпускать из объятий, а высшая форма любви - есть смерть, как доказал Шекспир. Весь мир держится на смерти.

Читатель, если ты не согласен со мной - купи нож Опинель, в охотничьем магазине, простой французский ножик, острый как бритва, тонкий как лезвие бритвы, и дома, расстегнув штаны и подставив тазик для стока крови, если в тебе действительно течёт кровь, а не помойно-ханжеская жижа отрежь себе причинное место под самый корень.
Ты евнух, недостойный любви.

Для остальных, понимающих в чём суть даю совет: стремитесь к небу. На земле - ад. Стремитесь к небу хотя бы глазами. Идите по воде на край океана, где небо соединяется с землёй, на юго-запад, туда, где в водах моря тонет закат, где из морских глубин выплывают звезды, может в водах ночи вы найдете себя. Когда человек был один, всемогущий Господь из его души и рёбер создал Еву. И вы можете создать из себя любовь.
    
Там, где кончается море-начинается небо, там простирается невидимый мир, где время течёт назад, где не плюют в душу, где запах роз и лета сильнее запаха фабричных труб, где нету хамства, снобизма, вонючего андеграунда и фальшивого бомонда. Там чувства выше человека.

Быть может я родившись там пришёл сюда и потому я не имею денег и нет любви, ведь даже секс нельзя купить, ибо за деньги - ложь. Инстинкт-превыше, где тело как наркотик, где я готов - та одна готова для меня.

Знаете ли вы, что ровно в полночь над самой широкой рекой мира поднимается зеленоватое облако бархатного тумана, расширяясь оно вбирает весь город внутрь себя. Планета, как девушка разверзает своё сокровенное чрево и открывается провал.    

И нет более небоскрёбов, есть двухэтажные дома с розами и плющами, патефонами и шляпами, бумажными чемоданами. Гудят пароходы в порту, стучат копыта по булыжнику мостовой, толпа бурлит на рынке реколета, вода журчит по трубам водопровода на улице Сивер.

- Баррио Белъграно, черепичные домики, помнишь, моя ласточка, эти странные ночи над тротуаром - стонет патефон…
- Когда было всё ясно, когда солнце ласкало наши сердца, когда каждую ночь я умирала в твоих объятьях и каждое утро я воскресала от твоих поцелуев - почти убаюкивающий из недр того же патефона звучит женский голос.    

Вот что я искал. Вот почему я хочу видеть город у своих ног, город переходящий в порт, а порт переходящий в море. Я хочу слушать каждый вечер немую музыку башенных кранов, шум поезда, который кажется движим не электричеством, а паром. Всё изменяется на большой высоте и весь мир обращается вспять, там, в небесах пространство время другое. Вот почему Я хочу иметь квартиру на тридцать третьем этаже.

Я насквозь городской, я не могу жить иначе и не в состоянии спать один, когда меня не согревает нежное сердце, бьющееся рядом, когда меня не обжигают поцелуи, когда не чувствую запаха другого существа наполненного любовью, желающего загрызть и придушить меня из чувства страсти. Любовь равна смерти, ибо влюблённые гибнут в оргазме страсти, порождая совершенно новое существо, наслаждающееся собой и счастливое внутри себя. Любовь это роза с шипами, испачканными кровью, это боль превратившаяся в музыку, это лето, навсегда застывшее в пламени свечей, это вино без похмелья, это прямой путь на небо. А я не хочу один ходить по нему. Меня всегда опьяняло танго. Это музыка страсти, и лишь в танго я могу утопить свою печаль, лишь в звуках старых патефонов я нахожу восторг, мазохистически кусая губы, от того, что мне не повезло даже стать участником трагедии любви. Я одинокий шакал, рыщущий сам по себе и проклинающий себя за своё одиночество. Я падший ангел, проклятый за гордыню, которому запрещено возвращаться в рай одному.

Я слушаю шум прибоя в бутылке водки, я вижу трагедии любви двадцатых годов и современности, поцелуи, скандалы, крики, кровь и слёзы. Да, раньше могли любить и ненавидеть, сейчас любой влюблённый или даже заикнувшийся о ней - идиот, психопат, нищеброд, ибо счастливые зарабатывают деньги, одаривая сифилисным гноем случайных людей, пытаясь шантажом опорочить чужое имя. И подлость счастливых низка, позорна, как гонорея, ибо злодеи перевелись, уступив место дерьму, не осознающему своё место в мире, хотя многие бомжи и шлюхи - осознают. Души крыс всё же чище, души гигантской амёбы не имеющей границ, зато сильно инфицированной вич-предрассудком благосостояния, мысли её препарированы и гладки, музыка ясна, потому что мутна, но это ясная муть. Амёба знает с кем дружить, и когда прекращать дружбу, когда время клясться и когда время предать. Амёба знает все ходы и выходы мира, где и когда купить и какой университет закончить, что написать и какой сраный стих сочинить. Она не цинична, зато трусости ей не занимать. Но я знаю в чём я сильнее её - в желании смерти. В смерти равной любви не действует логический закон, тут надо любить н ненавидеть, смерть нельзя переписать и отмотать назад, пришло время кровью писать диктант и получать оценки.

Я знаю, что пишу. Я знаю, что могу любить. И в этом победа моего призрачного счастья над миром пустоты.

Сегодня ночь-ночь праздника тропического лета. Плевать я хотел на латышские папоротники с сифилисно-гонорейными цветками язв. Я обожаю розы. Их аромат горчит солёной кровью, я не ищу любовь, она найдёт меня сама, по запаху роз и как летучая мышь-по аромату крови... Ангелы ночи кружат над моей головой, сегодня их время, сейчас их ночь, потому да здравствуют розы, да здравствует кровь, да расцветет справедливая казнь пышным летним цветком любви.

...