Вновь на моем горизонте всплыл многодетный Володя. Добирался до меня оба раза не совсем трезвым. Ощутил в нем поначалу некоторый подъем. Пребывал он в заблуждении, что что-то вокруг него меняется. Трудится в Золитуде на стройке. Работа не нравится, но платят неплохо. Все так же находится под пятой жены, сын мнения своего о нем не изменил и продолжает называть его чмо. Прибавилось еще, что теперь по его словам и внук начинает обкладывать его матом. Окатил я его ушатом холодной воды. Выложил все, что думаю по этому поводу. После довольно длительной паузы, говорит: «Ты знаешь, если мне все это сказал бы кто-то другой, я обиделся бы. Я, наверное, слабый человек». «Ты можешь на меня обижаться, не обижаться» – отвечаю ему: «Я, как ни будь, это переживу. Единственное отличие от прошлых встреч вижу в том, что у тебя увеличилась заначка, припрятанная от жены. Ты теперь предлагаешь мне в угощение не крутку, а коньяк. А насчет слабости, не слабость это, а страх перед ответственностью. Слабым людям Бог не дает половину с такой мощной энергетикой. Ведь чувствуешь, а временами и осознаешь, что теряете вы с Дайной свои Начала. Иначе не приходил бы ко мне вновь и вновь выслушивать вещи не очень лестные о себе. Это не мазохизм. Ты, по въевшейся в твою плоть привычке, пытаешься в своих глазах и передо мной выглядеть покрасивше. Я научился не лгать самому себе, потому и чужое словоблудие мне стало не интересно. Ты перекладываешь ответственность на других и все ждешь какого-то мифического толчка, изображая непонимание, что давно в нем плаваешь. Но ты и к сырости, и к вони пообвык, приспособился и что-то менять в своей жизни панически боишься, прячешься в алкоголе.
Не ужаснешься тому, что тебя в жалости презирают твои же родные, не сделаешь шага для изменения себя, так и останешься в позе цапли на одной ноге, со спрятанной по страусиному в песок головой. Дождешься, если доживешь, что и правнуки будут тебя материть. И от твоего выбора сейчас зависит, будут ли потомки твои в будущем считать такие взаимоотношения нормой. В этом твоем шаге заинтересован кровно» – продолжаю я: «Совершенно не жалею, благодаря этому подрос, подарил тебе с любовью массу энергии и информации. И был бы очень рад увидеть в тебе и твоей семье благотворные изменения. Даже материальная заинтересованность у меня есть. Сможешь поверить в себя, осуществить свою задумку, с удовольствием поработаю с тобой в новом и незнакомом для себя деле».
Вспомнился давний с ним разговор, больше похожий на спор, когда я находился под свежим впечатлением от «Звенящих кедров России». В отличие от меня, можно сказать, кроме комнатных цветов, ни с какой растительностью не сталкивавшегося, он почти всю жизнь прожил на земле. И я вначале, обрисовав ему саму идею, старательно слушал. Были у него неоднократные попытки фермерствования с гораздо большими площадями и никак не мог он поверить, что гектар земли может прокормить семью. Беседа получилась затяжной и продолжалась пока я не нащупал суть. «Смотри» – говорил я ему тогда: «Ты засевал всю площадь своего хозяйства одной, двумя культурами, планируя получать прибыль, жить с доходов от продажи урожая. И сразу становился заложником, рабом кредитов, погоды, неурожая, цен на удобрения, технику, топливо, конъюнктуры рынка. Твои неудачные опыты это в полной мере и подтвердили. В идее Анастасии цель поставлена абсолютно по-другому. Использовать рационально каждый квадратный сантиметр своей земли непосредственно на пользу и радость семье».