Все-таки поехал я на встречу с лекцией Старовойтовой. Пока устраивались, рассаживались, успел пообщаться с Майей и Светой. С рукописью они уже ознакомились и даже, похоже, обсудили. Особо обе отметили, что написано все в Юрмале, хотя я чувствую, где бы я ни писал, хоть в Африке, суть не изменилась бы. От Майи получил совет снабдить записки датировкой и превратить в дневник, а в заключение она, сухо поджав губы, сказала: «Терпеть не могу грубости». За пару дней до этого слышал ее голос в «Трубке мира», посвященной Яхимовичем самоутверждению. Сам не стал звонить. Не хотелось объяснять, что даже в самом слове чувствую отсутствие пластичности, твердость, а потому и ограничение. И исходит желание утверждаться, не важно за счет кого или чего, из страхов и комплексов. А от Майи услышал трогательное признание, благодарность Андрею и его передаче за открытие в себе таланта администратора. Заметил желание Андрея и в этот раз, как-то дистанцироваться от той инициативы, что пробуждает в людях.
Света раскритиковала мои стихи, что есть в «Восхождении» за отсутствие рифмы. Мнение не совсем ее, чувствую сильное влияние брата, которого она, похоже, очень уважает. Когда прочитал ей «Лебеди в море…», ощутил в груди отклик. Ее слова: «Ну, это другое дело». А еще, несколько раз назвала она мой труд мужским взглядом на жизнь. Не отрицаю, что мужчина, но ведь главное не в этом. Важно, что творю себя с верой, приходящими с ней знаниями, и любовью. Отдал Свете все три дискетки с записками и стихами.
Сама лекция, прочитанная, как-то привычно устало и профессионально сухо, впечатления не произвела и знаний не прибавила. Опоздавшая к началу Вознесенская, усаживаясь, передала мне папку с моей рукописью и отпечатанную страничку своей. Описание полугодовой давности сна, в котором присутствовал сосуд и ей надо было собрать его из четырех фрагментов. За те десять минут, что Тани не было, как раз прошла информация, что по легенде и Чаша Грааля из четырех составных частей. Об этом удивительном совпадении узнала она только после встречи, во время обсуждения лекции, когда оказался я с частью женского коллектива альтернативы за столиком уличного кафе. Уселся так, что оказался между Вознесенской и еще одной Татьяной, которой и отдал папку с «Восхождением». Предложили загадать желание, но не стал я лишний раз загружать своих Ангелов-Хранителей, все мои пожелания уже изложены в записках.
В стремлении узнать побольше, пошел провожать Вознесенскую до театра русской драмы. Советы ее слушаю, можно сказать, с открытым ртом. Она для меня, возраст здесь ни причем, старшая сестра. Ушедшая вперед, знающая больше, чувствующая глубже. Только семь лет назад, прожив более полувека в блужданиях, первый раз обратился к Богу: «Отче наш». Лишь недавно осознал, нет большого и малого, плохого и хорошего, верха и низа. Есть Отцово Благотворение.

                              Ни примеряли мне из терна венец,
                              У блудного сына свои заморочки.
                              Я вернулся к Тебе, Отец,
                              Бесконечность, уменьшив до точки.

Она же, похоже, воспринимает меня, как пациента или нищего, просящего подаяние.
Еще одно емкое слово - милостыня. Милость – благожелательность, стынь – холод. Любовь, остуженная и замороженная до отступных, откупных монеток.