Две структуры интересные для сравнения, государство и мир криминальный. В одной, тонны бумаги исписанной законами, правилами, инструкциями, где торжественно провозглашается искоренение второй. Мораль, бюджет страны, мощь силовых и прочих структур, научно-технический прогресс. В другой ни одного писаного закона, жизнь по понятиям и необыкновенная живучесть. Государственные образования рушились и видоизменялись, а уголовщина в том или ином виде жива и функционирует при любом режиме. За всю знаемую мной историю, сейчас возможно только государство Арабские Эмираты может похвастаться какими-то реальными успехами в этом противостоянии.
Можно задуматься над разницей между заинтересованностью фирмы, как бы она не называлась: государство, мафия или предприятие, на котором трудишься и интересами личными. Над потребительством и дарением, долгом и ответственностью, рабской пахотой и творчеством, отношениями человека с государственными структурами, в том виде, каком они существуют сейчас.
Еще в далекие времена умиляла принятая в советской армии, законном госформировании, ценностная шкала награждений. На первом месте фотография отличившегося на фоне знамени полка и лишь на втором свидание с родными, краткосрочный отпуск на родину.
Шизофрения – буквально, расколотый ум.
Кто о чем, а вшивый о бане. Я опять о Родовом поместье. В одной передаче услышал об опыте, проделанном одним американским университетом. Добровольцев, три семейные пары поселили в девственной местности, где им пришлось кормиться с земли, на которой проживали. Обследование до, показало среднестатистическое по стране количество болячек, здоровья на семьдесят, семьдесят пять лет. После трех лет эксперимента врачи нашли в этих людях здоровья и запаса прочности на сто, сто двадцать лет жизни.
Перебираю в уме весь свой жизненный опыт, ощущаю себя, оглядываюсь вокруг, прислушиваюсь к людям. Представляю, что бы автоматом выпало из моей жизни, что бы приобрел, родись и живи я в доме построенном отцом или дедом, в саду и лесу, где каждая травинка, куст или дерево с любовью взращены предками. Сколько энергии и времени было бы потрачено не на избавление от всяческих зависимостей, не на собирание по кусочкам целостности и работу со своими нажитыми болячками, блоками и комплексами, а на творчество. Напечатал и задумался. Прости, Отец, ведь то, чем сейчас занимаюсь и есть сотворение и созидание в любви самого себя. Все равно, думаю, в родном поместье не наступал бы я на грабли столь интенсивно и мог бы продвигаться, расти и взрослеть гораздо безболезненнее.
Выгодно в демократическом государстве быть больным потребителем. На взращивание моих узаконенных прав быть несчастным, нацелены все государственные и общественные организации. Желаю всем людям, занимающим чиновничьи должности и играющим различные роли на политической арене, здоровья духовного и физического. А оно им очень нужно. Труд вне творчества – это малопроизводительная, тоскливая работа на износ.
Очень обрадовался, что с нашими переездами не затерялась книжка Лоуренса Дж. Питера «Принцип Питера». Выудил ее в одном из трех картонных ящиков, вместилища моей библиотеки. Освежил знания об иерархиологии. О Синдроме Конечной Остановки и, связанных с ним состояниях и диагнозах.
Пришлось мне как-то полтора года побыть мелким чиновником, отвечающим за спорт в парке культуры имени отдыха в Ассари. Приятных воспоминаний – это футбольный турнир «Кубок дворов» между домоуправленческими детскими командами Юрмалы. Мною придуманный и проведенный, но не прижившийся. Сам кубок из дерева и металла, сделанный своими руками для этих соревнований. Да, может быть, еще вынужденная двухмесячная работа с лошадьми. Все остальное рабочее время от звонка до звонка тратилось на перекладывание бумаг и исполнение указаний, спущенных сверху. Один Петя Требухов, в творении передающий свою любовь к футболу каугурским мальчишкам, весомее десятка, а может и сотни таких чиновников, каким был я.
В латвийском гимне есть гениальное утверждение, народ страны танцует и поет. Пожелал одному строителю в день его рождения, чтобы на работе у него пела душа, а по окончании трудов оставались силы танцевать. Посмотрел в недоумении на меня, как на идиота. Есть у него на то основания. Система банковского кредитования стройки загоняет людей, от хозяина до последнего подсобника, в определенные рамки и требует жесточайшего соблюдения графика работ. На моих глазах прорабам приходилось заставлять рабочих проводить фасадные работы, мостить тротуарную плитку и даже высевать траву зимой, в тридцатиградусный мороз. Исправлять что-то гораздо сложнее, чем создавать новое и себе дороже. С наступлением тепла все приходилось не единожды переделывать. Никто и не пытался подсчитывать, сколько добра ушло под землю и в контейнерах на свалку. И окружающие воспринимают этот бред за норму, ведь потребитель, в конце концов, все равно все оплачивает.
Прямо прибалдел, насколько в кассу и вовремя пришлась радиопередача о правах пациентов психиатрических лечебниц. Послушал с интересом представительницу общественной организации, озабоченной этим вопросом, а интервью с председателем совета больных какой-то психбольницы вообще привело меня в восторг. Вопрос ведущей: «Каковы задачи вашего совета?» «Мы следим за соблюдением внутреннего распорядка, чтобы больные курили в отведенных местах. Участвуем в общественных мероприятиях. Выборные старшие палат следят за своевременным приемом лекарств и питанием. После образования совета в месте прогулок стало гораздо чище».
Ни выдумать, ни добавить нечего, прошла эта передача в семь тридцать утра двадцать первого июля, в день рождения Артема.
Позвонил к вечеру Артему, чтобы включил приемник и в «Трамвай желаний». Представившись, говорю Бружмелю: «Дима, поздравьте, пожалуйста, моего внука с днем рождения. Ему сегодня двенадцать». Продиктовал свое: «Артем – это мой учитель…», попросил прочитать четверостишье и дать ему еще послушать Эменема: «Это не мой вкус, но хочу доставить внуку удовольствие». «Вячеслав, из всех этих раскрученных придурков, Эменем хотя бы обладает талантом и какой-то харизмой».