Отослал рукопись во владимирский фонд Анастасии, Владимиру Мегре и ее же с письмом Алексею Романову перед Лиго. Через месяц заскочил к Оле с Русланом. На мой адрес пришло всего одно сообщение от Александра Растопчина, журналиста «Домской площади», которому в тоже время посылал «Восхождение»: «Прочитал, интересно, свяжемся после праздника». С трудом дозвонился до Романова. Говорит, что пробежался и передал Татьяне Зандерсон, она отвечает за литературу. Объясняю Алексею, что не интересует меня критика и не на рецензию я послал рукопись. Не исключаю чью-либо помощь для возможного издания, но, главное, мне очень хочется познакомить с идеей Родового поместья, как можно больше людей. Спрашивает меня: «А чем я в таком случае могу вам помочь?» Говорю ему: «Но ведь вы как раз и несете слово в массы». Объяснить и убедить так и не смог. Растопчину и звонить уже не стал. Похоже, энергетика во мне еще дохловатая, раз идет облом за обломом по всем направлениям. Планы не осуществляются и не срабатывают задумки.
Шею Людиной гордыне сломить тоже никак не удается и войну эту я проигрываю. Не добившись всего и сейчас, здесь и сразу, не дождавшись, когда же я стану чудотворцем, с высоко поднятой головой и задранным хвостом, покинула она нас с Басей. Причем, как обычно, момент подобрала достаточно критический по всем параметрам, но на этот раз сделала все иначе.

                              Суетой с головы до ног покрыта,
                              Перед глазами бито корыто.
                              К рыбке и дальше шлешь,
                              С нетерпением результата ждешь.

                              Нетерпение – это озлобление,
                              Отказ от любви и смирения.
                              Брачных сужение отношений
                              До ожидания половых сношений.

                              Озлобление, как круги на воде,
                              Начинаясь с центра, они везде.
                              Пока волна затухает,
                              Всех вокруг с головой накрывает.

                              За каждую мысль в ответе
                              Живем мы на этом свете.
                              Бить – не бить, любить – не любить.
                              Мне очень и очень хочется сердце твое открыть.

Отступала она раньше на запасные позиции, чаще всего, к Аннушке, под винными парами и на эмоциях. В этот раз, похоже, происходило какое-то обдумывание. Позвонила она мне на мое суточное дежурство и уведомила, что собрала вещи и уходит. Мне ничего не оставалось делать, как пожелать попутного ветра.

                              В тот день, когда ты уходишь в ночь,
                              Разбудить тебя, Отцову дочь,
                              Любя, матерясь, в орании.
                              Вот мой самый тяжелый крест, вот мое призвание.

Так было четыре года назад, а за несколько дней до этого ее ухода, посетило меня осознание. Несмотря на все мои заверения и на то, что крест тот мысленно я скинул уже довольно давно, где-то в глубине души я все же ее удерживаю и сам цепляюсь за нее.

                              Ты опять целый день в ночи,
                              Жизнь, пугая, смерти подыгрываешь.
                              Из руки выскользает рука.
                              Ты все падаешь, падаешь, падаешь…

Отпустил я тогда, с благодарностью за столь суровую, но нужную мне школу, руку, разжал пальцы и отряхнул ладони. Не научит меня ничему уже та война, и не хочу я тратить на нее больше ни время свое, ни энергию. Прошу у супруги прощения, что как учитель еще слабоват и не смог научить ее быть счастливой. А ей видимо, нужны какие-то уроки помимо меня, раз не хочет почувствовать себя моей Женой, Женщиной, Человеком. И пришло ощущение сброшенного лишнего груза, и плечи с благодарностью расправились.
На памяти переживания по поводу первых ее предательств. Непрощаемая  обида, ощущение страха, что пропаду без нее в этом жестоком мире, желание в бессилии своем все вокруг сокрушить.
Прислушиваюсь к себе сейчас. В помине нет того негатива. Есть несколько утомляющие мысли, как выходить из очередного кризиса. Пожелания своему учителю, жене своей всего наилучшего. Восхищение столь мощной, прямо таки бешеной энергетикой. Пусть вынужденное, но уважение к чужому выбору.

Разговор с Глебом: «Знаешь, Глеб, сейчас на тебя нарадоваться все не могут. И каждый приписывает твою, так сказать, хорошесть, своему влиянию. Тамара, папа, мама. И я не исключение. Но только на минуту представь себе, что ты нарушил какие-то законы, не важно, морали или уголовные и стал «плохим». Папа сразу скажет, что это воспитание мамы и Тамары». Глеб долго смеется и добавляет: «Представляю, а мама обязательно заявит, что это папина и дедова работа». А я продолжаю: «Что бы ты ни делал, каким бы ты ни был, ни на кого ответственность перекладывать не стану и от тебя не отрекусь. Я тебя люблю и очень тебе за это благодарен».