Бутылки Баржоми звякнули в последний раз. Замедляющиеся тени перестали пробегать по стене, картина за окном замерла. Мой вагон мягко причалил к перрону и воткнулся в снежное покрытие планеты. Снег делает звуки иными. Я успел вспомнить это, когда проводник гулко скинул лесенку. Собственно, это были единственные звуки на данный момент, дальше тишина. Настоящая тишина может быть только зимой, когда ты подсознательно чувствуешь как спит природа, и все её жизненные проявления накрыты белым одеялом.

  Я поднял голову с подушки и отодвинул шторку. Хоть снег и покрывал всё видимое пространство, было достаточно темно. Здание вокзала и пару метров перрона освещалось белым, даже мёртвым светом льющемся из двух фонарей. Они стояли столь близко, что все предметы, за исключением дерева не отбрасывали тень. Следы от скамейки к вагону, занесённая снегом урна, свечка в окошке смотрителя и тележка грузчика- вот и весь незамысловатый пейзаж.

  Полное спокойствие нарушил шорох в проходе вагона переросший в топот одной ногой и пришаркивания  другой. Через мгновение я понял, что человек тащит тяжёлую сумку по узкому проходу. В подтверждении мысли он задел краешком сумки столик, послышалось бренчание замочков молнии. Кульминационный топот мимо моего купе и шум пошёл на убыль, в конце поставив точку захлопнувшейся дверью. Довольно быстро он приготовился к высадке и шагнул из тёплого вагона. Это оказался молодой человек со спортивной сумкой и рюкзаком. Шапка была сдвинута почти на глаза, сам он наклонился чуть вперёд и прикрывая рот ладонью прошёл прямо перед моими окнами, пересекая единственное освящённое пятно на перроне. Вскоре он скрылся в темноте, и ничто кроме широких следов не могло указать на его существование. Если бы я не смотрел в окно, я бы даже не знал что это его следы. Его в моей жизни не было бы. А ведь он существует, он ведь к кому-то идёт, его ведь ждут. Да, возможно, он мог бы и уезжать из того места, где ему было хорошо. Но я не хотел об этом думать. Я выбрал ему счастливую дорогу, я ведь не знаю как и где закончатся его следы.

  Бутылочки с минеральной водой дёрнулись чуть раньше, чем я ощутил как ожил поезд. Вскоре дребезжание приняло обычный ритм, тени снова побежали, здание осталось позади… Поезд набирал обычный ритм.

  Я отпустил шторку, она мгновенно распрямилась и встала на место. Вагон снова погрузился в сон. Спать уже не хотелось, я по обыкновению думал. А думал я о том, что всех где-то ждут. Непременно ждут.