Представь себе шахматную доску. На которой, как ни странно, играют в шахматы. Я уверен, что в шахматной партии важна каждая фигура, которая является ценной, незаменимой и так далее. Пешки – важны, лошади – очень важны, ну а короля надо защищать не жалея сил и здоровья. Являются ли фигуры главным составляющим в этой игре?

Я уверен, что если бы фигуры могли мыслить и думать, то у них достаточно быстро родилось бы мифологический пласт по поводу «уйди за пределы доски», «вернуться для новой игры», «лучшая фигура – это та, которая погибла с мечом в зубах, окруженная превосходящим количеством врагов» и так далее.

Но за шахматной доской сидят игроки. Каждый из них имеет полную власть над шестнадцатью фигурами, их жизнью, временной смертью, движениями или рокировками – полную. Игроки – играют. Многие играют с энтузиазмом и поглощенностью процессом, и быстро переходят на следующий уровень – становятся хорошими игроками.

Особо хорошие игроки быстро становятся мастерами, потом – гроссмейстерами, могут вести сеансы одновременной игры на многих досках, становятся объектами зависти и подражания простых зеленых бойцов. Гроссмейстеры – это те, кто в совершенстве знает все тонкости игры.

Являются ли эти великие мастера шахмат главными фигурами в этой игре? Нет и не могут быть. Почему? – спросите меня вы. Сегодня я отвечу – и отвечу очень суровую правду. Гроссмейстер шахмат не может быть абсолютно свободным, не может иметь право делать то, что он хочет, потому что его мастерство ограничено правилами игры. Он мастер, но в рамках правил.

Правил, которые написал не он. И если он нарушает правила, он прекращает быть гроссмейстером. Его могут оштрафовать, лишить титула, отлучить от церкви и шахмат и вообще.

Точно так же, как на одного игрока приходится шестнадцать фигур, на одного гроссмейстера – сотни игроков, на одного создателя правил приходится сотни гроссмейстеров.

Если ты хочешь всегда выигрывать в игре, тебе надо не досконально тренироваться, тебе надо самому писать правила игры, по которым будут играть другие.