Элис выходила на улицу каждое утро. Ее ждали. Изо дня в день проходя мимо киоска со свежей выпечкой Элис останавливалась и покупала вчерашний хлеб, который кроме нее был интересен только местным пьяницам. Ее прогулки не были типичными для детей ее возраста – Элис не любила шум, потому никогда не гуляла за пределами двора, а сверстники, увлеченные свободой и беззаботностью, никогда не подходили к ней, считая ее скучной обузой. В свои одиннадцать она гуляла так, как гуляют старики: садилась на скамью возле самого дома и дышала свежим воздухом, попутно перечитывая старые газеты и осуждая никчемное правительство. Все было бы так, но Элис – еще ребенок. Она сидела на скамье, крепко держа засохшую буханку хлеба и свесив ноги вниз, мечтала о том, что когда-нибудь она сможет дотянуться до земли, чтобы понять разницу между скамьей и краем пропасти. Длинная скамья, признанная быть пристанищем местных стариков, всегда была полной. Свободным оставалось лишь одно место, почти у самого края – оно не попадало в тень столетнего дуба, потому было выгоревшим, всегда свободным и одновременно занятым. Занятым негласно и независимо от того, гуляет Элис, или нет. Элис знала, что это место - ее, и всегда находила его когда шла вдоль скамейки, лаская рукой ставшую родной фактуру дерева. Здесь – холодно. Сейчас будет бугорок, чуть дальше – гвоздь, еще чуть-чуть, и… Тепло. Элис выглядела как обычный одиннадцатилетний ребенок. Летом солнце было слишком ярким, пекло руки и открытые плечи, но она улыбалась и с детской наивностью смотрела ему в глаза. Благодаря этому, девочка была единственным обитателем скамьи, не оставшимся «бледной поганкой».  И в самый холодный, и в самый жаркий день Элис была на своем месте. Она знала, что ее ждут.
Стая воробьев тонко щебетала и стучала лапками по раскаленным бетонным плиткам. Воробьи жили рядом со скамьей. Прогнать их мог только дворник, властно заметающий уличную пыль, которой никогда не станет меньше. Элис крошила хлеб и бросала на землю, а воробьи послушно склевывали упавшее угощение.
- Почему ты не гуляешь?  - послышалось слева, - Девочка, пока ты свободна – гуляй!
Голос не был молодым, но звучал так правильно, что его не хотелось ослушаться.
- Я гуляю. – ответила Элис.
- Посмотри на своих сверстников, они свободны! Бегают, смеются, живут. Они свободны. Почему ты сидишь?
- Потому что я свободна.
- Послушай, будь я молод и здоров, я бегал бы вместе с ними.
- Что вам мешает сделать это сейчас?
- Мои ноги. Ты что, не видишь? Теперь я их не чувствую.
- Ведь раньше чувствовали?
- Когда я их чувствовал, я не думал об этом.
- А о чем вы думали?  

- Всю жизнь я бежал. Бежал от проблем, как думал, к счастью, бежал прочь от воспоминаний попутно зарабатывая новые. По иронии судьбы, у меня отнялись ноги.
-  А я не хочу бегать, я хочу сидеть здесь. И это мой выбор.
- Но почему? За жизнь нужно хвататься, ее нужно создавать. Ведь тебе что-то нужно, иначе, ты не сидела бы здесь.
- Я всего лишь девочка. Все что мне нужно, у меня уже есть.
- Тогда что с тобой не так?
Если бы вы перестали искать то, чего нет, вы бы заметили. Я слепа.