Скалы последней войны скрывали от глаз горизонт. Говорят, война была не долгой. Когда-то пограничные беспорядки в этой местности переросли в открытое вооруженное противостояние. И тогда одна из сторон или сразу обе стороны использовали оружие ужасающей мощи.

В считанные часы все искусственно созданное в радиусе нескольких десятков километров словно беспощадными граблями было стянуто в одну гряду. Сметая все на своем пути, по над землей и под ней неслись влекомые невидимой силой вилки, станки, компьютеры, дома, вставные челюсти, системы телекоммуникаций, оружие и совочки, автомобили, деньги и одежда, а также те несчастные, кто вовремя не успел расстаться с тем или иным продуктом человечества. Месиво из людей и их наследия в тисках жестокого рока.



И вот теперь отвратительным страшным памятником здесь возвышаются скалы последней войны, образуя серьезную преграду для тех, кто желает проникнуть на ту сторону.  

Где-то за ней всего в паре недель пути находится Университет, куда так стремится букварь Эл. Провизия, которой можно было бы заплатить за безопасный проход через скалы,  подходит к концу, пойманный вчера утром заяц уже начинает предательски попахивать. На ягодах далеко не уйдешь, а грибы в местном лесу уж больно подозрительные. Конечно, едой можно разжиться и в самом лагере, разбитом у подножия проводниками.

Но ничего ценного Эл при себе не обнаружил. Ничего, кроме треклятого кролика. Глядя на нестройные ряды шалашей, букварь вспомнил что давно не делал записей в дневник, вести который приучила его мать. Ли, так её звали, тоже была букварем. Она говорила, что это самый верный способ поддерживать способность к чтению - писать самому.

Кроме того, все буквари, рано или поздно обретали профессиональную зависимость. Через пятнадцать-двадцать лет практики чтение из разряда  обязанности переходило в разряд жизненной необходимости. Ужасные ломки, наступающие в результате долгого отсутствия новых текстов могли привести и нередко приводили к сумасшествию букваря. Научив же сына писать, Ли обеспечила себя ежедневной дозой свежего текста.

В случае с Эл, оказалось, что привыкание вызывает не только чтение, но и писание. Вот и сейчас в сложной ситуации, когда необходимо было делать выбор: обменять кролика на услуги проводника или съесть самому и самому же искать проход через мрачные скалы последней войны, - букварь-изгнанник присел у ближайшего костра и, глядя на закат, смочил языком крошечный графит, зажатый двумя смотанными веточками.

Вскоре к костру подошла девушка-проводник...