"Не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников,
завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские
племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать
их освобожденными! Начнут же они, по освобождении, свою
новую жизнь именно с того, что выпросят у Европы, у Англии и Германии,
например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте
европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и
сделают.

Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не
прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны
ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они
едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а
не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их тотчас же, "имея в виду
расширение границ и основание великой Всеславянской империи на
порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому
племени".

Может, целое столетие, или еще более, они будут
беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они
будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на
Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее.

О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила,
значит и будет значить Россия для них всегда. Но люди эти, особенно
вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться
насмешкам, ненависти и даже политическому гонению.

Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь
свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской
культуре, тогда как Россия - страна варварская, мрачный северный
колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник
европейской цивилизации.

У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры,ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы,
извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец
министерство в (...страну по вкусу. . .) и составилось новое из
либерального большинства и что какой-нибудь ихний (...фамилию по
вкусу. . .) согласился наконец принять портфель президента совета
министров.

России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти
освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности
своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и
таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма
прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в
своем особом славянском призвании в среде человечества. .

Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к
России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и
клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но
чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а
не раньше) , что Европа естественный враг их единству, была им и всегда
останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что
стоит огромный магнит - Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к
себе, тем сдерживает их целость и единство".

Ф. М. Достоевский. Дневник писателя, сентябрь-декабрь 1877 г.