Мои слова - кровавые пионы, что идут по кругу. Идеальная окружность, что замыкается в себе, ограничивая пространство внутри неё. Одни слова наползают на другие, пожирая их. Так и рождается уроборос - змей, поедающий собственный хвост.
Моё разрушение и созидание.

Всё вернётся на круги своя. Солнечный круг, путающийся в волосах и сжимающий виски, заставляет идти по старым тропам, где растут травинки-иголки. Мне больно; моя кровь, кровь, цвета пионов, окрашивает мне путь, чтобы я снова смогла вернуться на перекрёсток и заново выбрать путь, по которому я ходила.

Я хочу быть на острове. Остров метр на метр, посреди океана, может быть даже с небольшой пальмой на нём. Хочу видеть закат на ясном небе, хочу видеть дельфинов в море цвета ализарина. Хочу знать, что мне не нужно ничего выбирать, что то, что мне суждено, само меня найдёт, разорвёт солнце, и оно вытечет в мир, словно яичный желток.
Меня будут целовать волны, я буду держать в руках песок, мёрзнуть под звёздами, вспоминать, что все созвездия я находила на коже у одной, и рисовала их, как героиня детской книжки, на ночном небе.
Настанет утро, я утону в волнах цвета ализарина, что так не похож на мои бордовые пионы. Я люблю красный, но в моей жизни так много крови, что, кажется, весь мой солнечный круг, представляемый в виде уробороса, пропитан ею.

Но я стою на перекрёстке, а волны, что катят беспокойные гребни, на самом деле дикие травы леса. Они достают мне до колена.
Я не могу выбрать дорогу, каждая из них покрыта цветущими пионами.
Ложусь на перекрёстке, меня захлёстывают ализариновые волны, что я придумала сама, и опутывает уроборос.

И выбраться я не могу.