Бесконечный поток машин плыл куда-то во тьму ночного города, усеянного мириадами огней. Как звёзды, сияли они и красили весенние улицы, такие унылые и опустошённые днём, но чудесно преображающиеся ближе к вечеру. Одиночество могло на мгновения показаться родным и уютным. Где-то в этом потоке неизбежности находился и я.

Сидел, прислонившись щекой к прохладному окну маршрутки, рассматривая мелькавшие за ним пейзажи. В салоне играла какая-то музыка, но мне было не до неё. Мыслями я был вне замкнутого пространства движущегося автомобиля, везущего разных людей с их разных работ.

Мой разум парил над ночным городом в поисках чего-то сокровенного и единственно важного в сумбуре обыденности. Я не знал, чего именно, так как не мог представить его физическую форму. Много раз я видел "это что-то" в своих наркотических снах, и каждый раз оно представало передо мной в какой-то размытой дымке, так что ни контуров его, ни размера было не понять. Я не знал даже, стоит ли это искать.

Голос внутри моей головы настойчиво советовал не верить снам, иллюзиям жизни, забыть, проститься, просто выкинуть из дальних ящиков безграничного шкафа памяти. Другой же, более настойчивый голос альтер-эго призывал не отказываться от метафизических абстракций. Он требовал отбросить полог материального мира, устремить взор мысли поверх прагматичной действительности, попытаться отыскать это нечто внутри каменных джунглей и природных ландшафтов.

Вот и сейчас, находясь посреди тесных рядов машин, нескончаемым потоком двигавшихся куда-то, я ощущал себя по ту сторону экрана реальности.
Я видел себя очень явственно, видел остальных, мог чувствовать их дыхание, читать мысли, скользившие в их головах... Но я не мог ни до чего дотронуться, как будто что-то останавливало мою свободу невидимой сетью.
Эта сеть-невидимка была повсюду, но ни люди, ни машины по ту сторону не чувствовали её. Она им ничем не мешала, будто её и не было вовсе. Она была лишь в этом мире, ирреальном, придуманном, но в то же время необычайно близком. Кажется, протяни руку, и дотронешься до прозрачного экрана, отделяющего эти миры, просочишься сквозь него, как мука сквозь сито.

Я мог наблюдать за происходящим совершенно свободно, не обременяя себя своим биологическим телом. Я носился взглядом сначала вокруг автобуса, а потом и вовсе поднялся высоко над городом. К самым облакам, туда, где влажный потолок поздней весны смешивается с дымом и гарью мира, лежащего где-то снизу, такого большого, и в то же время, такого крохотного, что он поместился бы на раскрытой ладони.
Моё существо вознеслось туда столь стремительно, что я не успел даже почувствовать приторно-миндального вкуса разреженного воздуха. Один момент... и я смотрю на оживший муравейник города с высоты птичьего полёта, как любопытные пассажиры смотрят на облака из иллюминаторов стальных самолётов.

Взгляд скользил по живым улицам, обшаривая каждый опавший листок, каждую шершавую стену старого дома. Мои мысли были брошены на контраст темноты и света, сознание очистилось от мыслей. Поиск влёк меня. Но поиск чего? Ведь я даже и не знаю, чего именно. Голос внутри начал сомневаться. Что-то внутри начало сомневаться.
Я не знал, правильно ли это, стоит ли доверять снам. В конце концов, это лишь обычный краткосрочный сон. Я видел их тысячи, тысячи тысяч. Они наслаивались один на другой, превращая сознание в киноленту давно минувших дней. Или тех дней, что еще не пришли. Эти сны не несли в себе практически ничего конкретного, одни лишь несвязные обрывки мыслей, некогда отброшенных идей, событий, которые не произошли, слов, что не были сказаны и действий, что так и не реализовались в материи.
Все эти обрывки были изрядно сдобрены соусом из мимолетных переживаний, каждый день лёгким дуновением ветра возникавших в голове, и столь же стремительно оттуда улетучивавшихся. Но сны об этом "вечном" и пространном чем-то отличались ото всех. Не знаю чем именно, но что-то в них было не так.
Небо плакало солёными каплями дождя, и эта завеса прозрачным шатром накрыла весь город. Я не знал, что именно должен найти. Или кого-то.
Я не знал...

Косые капли медленно сползали вниз по стеклу, уносясь куда-то в небытие. Куда-то туда, где наши души, невидимые, бродят по свету и ищут что-то. Но что это, они не знают. Как не знаю и я.
Я ехал куда-то в ночь навстречу своей судьбе, о которой уже знал практически "всё", и музыкой мне служил лишь мерный стук капель по крыше маршрутного такси.