Три сюжета из телевизора, соединившиеся в сознании.
Год-два назад, увиденные кадры встречи солдат в Волгограде, в былой страшной бойне противостоящих. Умудрившихся остаться живыми в Сталинградской мясорубке тогда, а ещё и дожить до дней сегодняшних. Видел их рукопожатие и отсутствие в глазах ненависти.

Репортаж из Риги 16 марта этого года о демонстративном, вроде бы запрещённом, с просачиванием через вялые кордоны полиции, возложении цветов к подножию Милды.

Пятнадцать километров георгиевской ленточки для раздачи в День Победы ветеранам Великой Отечественной, уже заготовленной активистами.

В Латвии война, завершившаяся официально в других местах за год до моего рождения, продолжается. Похоже, пока человек не пришёл к миру в самом себе, будут группенлидеры, неважно какого цвета, призывать рекрутов под свои знамёна...и с голода не помрут. Интересно мне стало, сколько же ещё будут политики стричь купоны с тяжёлой доли, доставшейся с их же подачи нашим отцам и дедам? Как долго будут срабатывать эти дешёвые понты с флагами, цветами и ленточками?

Обязательно и в мае помяну родителей, прошедших за те четыре года, папа от Кавказа, мама от Курска до Волги, потом в противоположном направлении до Вены.
Рассказы их вспомню. Как маме, молодой девчонке, только со школьной скамьи, пришлось вытаскивать раненных после боя. О том, что немцы во время этой очень тяжёлой работы в неё не стреляли. Как не хватало медикаментов, часто вместо обезболивающих вкалывала страдающим она кипячёную воду и боль отступала, про стиранные бинты. Об ужасе, который испытала, первый раз увидев, как гонят людей на пулемёты.

Папины воспоминания, как пришлось ему преодолевать Керченский пролив на связанных бочках, после приказа спасайся, кто как может. Как снесло крупнокалиберной пулей  голову на том плотике его сослуживцу, а он той очередью с "мессера" был тяжело ранен. И потом, как много лет спустя, с негодованием выбросил в мусорное ведро, только что прочитанную книжечку «Малая земля» Л.И. Брежнева. Его сетование по поводу людей, расстрелявших в тридцать седьмом его родного брата, носивших такую же, как и он форму и привинчивающих к своим кителям в далёком тылу такие же вроде бы боевые ордена.

А ещё попробую прочувствовать мысли и ощущения пацанов латышей, попавших в то время между двух жерновов. Не тех, кто сладострастно орудовал в команде Арайса и давно осуждённых победителями, а у которых выбор был не очень богат.