Всего смертных грехов семь (в скобках даны названия по-латыни):
Гордыня (Superbia)
Зависть (Invidia)
Обжорство (Gula)
Похоть (Luxuria)
Гнев (Ira)
Алчность (Avaritia)
Уныние (Acedia)
Гордыня - сильнейший из семи смертных грехов, который считается непобедимым
Сначало выдать кг/ам сатанисткой пропаганды - а потом сообщить "я никому ничего не навязываю"... :))
Хы хы. А если вы не обладаете всем набором Семерых ? :>
А когда Гордыня перерастает все мыслимые пределы - что ее ограничит ? :> Mania grandioza не опасаетесь ? :>
Иначе бы не было ни самоубийц, ни камикадзе, ни Джордано Бруно, и т.д.
Ну дык, родство с амебами - не лучшее родство, не так ли ? :>
Эт тоже весьма безосновательное утверждение... :>
Христианство и такую точку зрения определяет :
Прочесть желая знаки,
Которые храним,
Вы щуритесь во мраке,
А мрак неодолим.
Где знаки роковые,
Чей смысл всего темней?
Их к мировой стихии
Прибили семь гвоздей.
И точно: Уленшпигель и Неле увидели на траве, в воздухе и в небе семь светлых скрижалей, прибитых семью огненными гвоздями. На скрижалях было начертано:
Зерно среди навоза проросло,
И Семь - добро, хоть Семь - подчас и зло;
Алмаз от угля черного рожден,
Учитель глуп, а ученик умен,
И Семь - добро, хоть Семь - подчас и зло.
Так шла великанша, а за нею двигались все блуждающие огни,
стрекотавшие, как кузнечики:
Вот папа пап и царь царей,
Ему сам Цезарь подчинен,
Смотри, узри, уразумей -
Из деревяшки сделан он.
Неожиданно великанша преобразилась - похудела, стала еще выше и суровее. В одной руке она держала скипетр, в другой - меч. Имя ей было - Гордыня.
Швырнув Неле и Уленшпигеля наземь, она сказала:
- Я богиня.
Но вот рядом с нею появилась верхом на козе багроволицая, быстроглазая девка в расстегнутом платье, с голой грудью. Имя ей было Похоть. Затем появились старая еврейка, подбиравшая яичную скорлупу, - имя ей было Скупость, - и прожорливый, обжорливый монах, пожиравший, колбасу, уплетавший сосиски, все время жевавший, как свинья, на которой он ехал верхом, - то было Чревоугодие. За ним, еле передвигая ноги, бледная,
одутловатая, с угасшим взором, тащилась Лень, а ее уколами своего жала подгонял Гнев, Лень стонала от боли и, обливаясь слезами, в изнеможении падала на колени. За ними ползла тощая Зависть со змеиною головою, со щучьими зубами и кусала Лень за то, что она чересчур благодушна, Гнев - за то, что он слишком порывист, Чревоугодие - за то, что оно чересчур раздобрело, Похоть - за то, что она чересчур румяна, Скупость - за собирание скорлупы. Гордыню - за то, что на ней пурпуровая мантия и
корона. А вокруг танцевали блуждающие огоньки. И наконец огоньки заговорили плачущими мужскими, женскими, девичьими и детскими голосами:
- Гордыня, мать честолюбия, и ты. Гнев, источник жестокости! Вы убивали нас на полях сражений, в темницах и в застенках - убивали только для того, чтобы удержать свои скипетры и короны! Ты, Зависть, умертвила в зародыше много благородных, драгоценных мыслей; мы - души замученных мыслителей.
Ты, Скупость, обращала в золото кровь несчастного народа; мы - души твоих жертв.
Ты, Похоть, подруга и сестра Убийства, породившая Нерона, Мессалину
и испанского короля Филиппа, ты покупаешь добродетель и оплачиваешь
подкуп; мы - души погибших. Вы же, Лень и Чревоугодие, загрязняете землю, вас надо вымести, как сор; мы - души погибших.
Но тут послышался чей-то голос:
Алмаз из угля черного рожден,
И плох знак "Семь", хоть он же и хорош,
Учитель глуп, а ученик умен;
Скажи, блоха, скажи, бродяга-вошь,
Где нынче уголь и золу найдешь?
А блуждающие огни продолжали:
- Мы - пламя, мы - воздаяние за слезы, за горе народное; воздаяние господам, охотившимся в своих поместьях на человеческую дичь; воздаяние за бессмысленные сражения, за кровь, пролитую в темницах, за сожженных мужчин, за женщин и девушек, зарытых в землю живьем; воздаяние за всю прошлую жизнь, закованную в железы и обагренную кровью. Мы - пламя, мы - души усопших.
При этих словах Семеро превратились в деревянные статуи, не утратив,однако, прежнего своего облика.
И чей-то голос сказал:
- Уленшпигель, сожги дерево!
И Уленшпигель обратился к блуждающим огням.
- Вы - пламя, - сказал он, - так делайте же свое дело!
И блуждающие огни обступили Семерых, и те загорелись и превратились в пепел.
И потекла река крови.
Из пепла возникло семь других образов. Один из них сказал:
- Прежде мне имя было - Гордыня, а теперь я зовусь - Благородная
гордость.
Потом заговорили другие, и Уленшпигель и Неле узнали, что Скупость преобразилась в Бережливость, Гнев - в Живость, Чревоугодие - в Аппетит, Зависть - в Соревнование, Лень - в Мечту поэтов и мудрецов. А Похоть, только что сидевшая на козе, превратилась в красавицу, имя которой было Любовь.
(c).
Христианство - оно, знаешь ли, разное... :>
Сатанист знает, что ничего предосудительного в жадности нет, поскольку жадность означает лишь то, что человек желает большего, чем он уже обладает. За завистью кроется пристрастное рассмотре-ние имущества других и желание иметь подобные вещи у себя. За-висть и жадность есть движущие силы амбиции, а без амбиции весьма немного чего-либо значимого может быть достигнуто.
Обжорство - значит просто есть больше, чем нужно для поддер-жания жизни. Когда вы наедаетесь до ожирения, другой грех - гор-дыня, побудит вас сохранить наружность, а значит, и самоуважение.
Любой, кто покупает одежду для целей иных, нежели прикрыть свое тело и предохранить его от стихии, виновен в гордыни. Сата-нисты часто сталкиваются с насмешниками, которые утверждают, что можно обойтись без отличительных знаков принадлежности к вере. Следует указать этим уничтожителям ярлыков, что, по крайней мере, одна, а то и многие вещи, которые они сами носят, не совсем обя-зательно утепляют их. Нет на земле человека полностью лишенного украшений. Сатанист говорит, что любое украшение на теле насмеш-ника указывает на то, что этот человек тоже повинен в гордыне. Независимо от того, сколь многословен может быть циник в интел-лектуальных упражнениях описания своей свободы, он все же сам не-сет на себе признаки гордыни.
Нежелание подниматься утром ведет к обвинению в лености, и, если лежать в постели достаточно долго, то можно найти себя со-вершающим еще один грех - вожделение. Испытывать малейшее шевеле-ние сексуального желания - значит быть виновным в вожделении. Чтобы подстраховать процесс размножения человечества, природа сделала вожделение вторым по силе инстинктом после самосохранения. Осознавая это, христианская церковь, тем не менее, сделала блуд "Первородным грехом". Таким образом, получается так, что никому не удается избежать греха. Ведь сам факт нашего существования есть результат греха - "ПЕРВОРОДНОГО ГРЕХА".
Самый сильный инстинкт во всякой живой твари - инстинкт са-мосохранения, который приводит нас к последнему из семи смертных грехов - гневу. Разве не инстинкт самосохранения пробуждается когда кто-то наносит нам обиду, когда мы становимся достаточно разгневанными, чтобы защитить себя от дальнейших атак? Сатанист практикует принцип: "Если ударят тебя по одной щеке, сокруши обидчика своего в другую ЕГО щеку!" Не оставляйте ничего неудов-летворенным. Будьте львом на тропе, опасным даже в защите!
Раз естественные инстинкты человека вводят его во грех, все люди есть грешники; а грешники попадают в ад. Если все мы попа-дем в ад, то встретим там своих друзей. Рай же должен быть насе-лен весьма странными существами, коли все, для чего они вели пра-ведную жизнь на земле, - это попасть в место, где они целую веч-ность могли бы бренчать на арфах.
"Времена изменились. Религиозные лидеры более не пропове-дуют что все наши естественные поступки греховны. Пожалуй, никто уже не считает, что секс грязен, или что гордиться собой постыд-но, или что желать кого-то порочно".
Конечно, нет, ведь времена изменились! "Если вы хотите дока-зательств тому, взгляните сколь вольны стали церкви. Они следуют за всеми новыми веяниями".
похоть -соблазн
уныние - лень ....
ну по сути тоже самое)
блин, а я думала, что в какой то степени это достоинство и думала где её взять