Он сидел за роялем и вальяжно припевая, играл. И говорить он начал первым, не подавая вида он будто играл пьесу свою и для себя, театр одного актера.

- Встану, пойду к отцу моему и скажу: "Отче я согрешил против неба, и пред тобою. И уже не достоин называться сыном твоим. - он выдержал паузу, и продолжил играть в такт своим словам, подняв глаза и включая его в игру, в свою пьесу. - О чудо вот же он, блудный сын. Ибо он вернулся. Быть может мне принести свою лучшую одежду и одеть тебя? Перстень на руку твою, обувь - на ноги.

- Лучше молись, хотя мы оба понимаем, что пользы от этого не много.

- Так сбросим маски. Зарядил серебряными пулями Синкха?

- Прости.

- Ты сумел меня обставить,  я весьма рад.

- Чему же?

- Как же? Тому, что вижу тебя здесь, таким. Мой сын - вернулся. Это же замечательно, правда?

- Нет. Это ад.

- Ад? - тростью он поднимал дуло двустволки к своему лицу, без капли страха, и полу шепотом продолжил, - Нет. Зверь он - просто зверь. Выпусти его на волю.

Великолепный перевод и прекрасная игра "старичка". Ради этой сценки стоило смотреть ЭтО.

Игра Хопкинса всегда меня радовала. Этот чертовски харизматический дядя.