Я сидела в твоей комнате на полу, вжавшись поясницей в каменную стену и иступлённо заглядывала в твои зелёные глаза, смотрящие сверху. Я не понимала ни слова, но каждая фраза хлестала по лицу, и как удушливая серая мокрая тряпка из школьных корридоров вызывала острую оцепиняющую неприязнь. Меня рвало, поднимало на высоту 5 метров и со скоростью вдавливало в землю, я отводила глаза не желая продолжать разговор чувствуя наипрочнейшую стену из острых лезвий, по которым не ходят, лаврируя между сторонами - о которые кромсаются ошмётки человечности. Это была ярость, в которой захлёбываешься. Которая сдавливает твои лёгкие и не даёт говорить, от которой пропадает голос. Я была даже не голой - вывернутой наизнанку. Кричащей и глухой. Не было и малейшей возможности в моей голове, которая бы разрешала сочувствие, включала бы понимание любых людей или прощение. Ничего. Глухая злость опасно связанных слов. Опасных для меня конечно.

Это замечательно от слова замечать. Вырабатывать в себе индивидуализм, значит взращивать конфликтность. Ни о какой покладистости, мудрости и смерении тут речь не идёт, только выгрызаемое с кровью отвоёванное собственное мнение, в котором пренепременно должен быть убеждён соперник. Более того, важно, а скорее обязательно, чтобы тот самый соперник, а по-другому к собеседнику ты больше относиться не можешь, был распят, повержен, признал собственную неправоту и открестился от своих изначальных убеждений.

Если бы я могла описать то, что есть у меня внутри, то я бы пожалуй назвала это океаном. И если раньше я долго сидела у берега, то сейчас бросаюсь головой вниз. Я молю, чтобы меня заранее простили.