1.    Туда



Скорый  поезд № 26 «Минск- Москва» подали на первую  платформу, как всегда за сорок минут до отправления. Официант вагона- ресторана  по фамилии Кох, высокий крепкий парень, и бармен Вареник, прямая противоположность первому – маленький и пухленький мужчина в самом расцвете лет, приведя в идеальный порядок свой ресторанчик на колесах, курили в ожидании отправления и наблюдали за тем, как потихоньку собирается народ в соседний, со спаренной с ними дверью, восьмой вагон. Проводница этого вагона тетя Шура,  недовольная,  прохаживалась тут же.

- Да, что это такое? Где люди?  У меня сегодня, как никогда, полвагона пустого. Командировки, что ли, у всех закончились? – ворчала она.

- Внимание! Начинается посадка на скорый поезд номер двадцать шесть «Минск- Москва». Состав поезда находится на первом пути у первой платформы. Посадка производится через тоннель и вестибюль вокзала. Отправится в 18 часов 26 минут. Номера вагонов начинаются с «головы» поезда! – красивым поставленным голосом объявила диктор.

- Спасибо, дорогая! Никто не хочет в такую рань ехать и в такую рань в Москву приезжать! – ответила диктору, задрав голову к небу,  тетя Шура. – И у вас голяк сегодня будет, хлопцы! – это она уже обратилась к Коху с Вареником. – Как пить дать!

- Пить дать, теть Шура?! – рассмеялся Вареник.

- Да пошел ты! Опять будешь всю ночь коктейли от безделья сам себе болтать…- не унималась, накручивая себя,  тетя Шура. – А у меня выручки ничерта не предвидится.  Люди, ау!

К вагону подошла молодая пара. Очень эффектный молодой человек держал в руках  явно женскую, но довольно увесистую,  дорожную сумку явно жены. У той в руках был огромных букет ярко- красных роз. Они остановились у вагона. Супруга, дамочка очень красивая и какая-то слишком уж  напомаженная и наряженная, стала искать в сумочке билет. Или билеты.

- Проходите, проходите, молодые люди. Там разберемся. – сменив пасмурное настроение на эталонно- приветливое и даже радостное, пригласила пассажиров внутрь вагона проводница.

- Спасибо большое. Пойдем, Олег. Вещи отнесем и выйдем. – Первой стала подниматься по ступеням дамочка.

- Осторожно, милая, колготками не зацепись за железо. – Нежно поддержал ее муж. – Плащ, плащ поддержи, а то беленький…

- Сюси- пуси, пуси- сюси… Колготочки, плащичек, ути- пути…  Знаем мы ваши сюси- пуси! – опять сменив маску на злую и депрессивную, пробубнела тетя Шура им вслед, когда уже ее не могли слышать.

- Ой, и чего Вы такая сердитая, теть Шур? – теперь уже вмешался Кох. – Нормальные люди…

- Ой, что ты в людЯх понимаешь, детка? – усмехнулась проводница.-  Сколько ты жил, милый…

Минут через десять пара вернулась на платформу. Девушка была вся заплаканная, и муж тут же, достав свой носовой платок, принялся ее утешать и подтирать растекшуюся слегка тушь.

- Успокойся, милая, тихо, тихо… Ну, я тебе говорю это каждый раз, когда ты едешь в свою долбанную командировку. – Ты же сама боишься потерять эту работу… Бог с ней, с работой твоей,  я же зарабатываю… Давай, вот в этот раз и решай что-то уже. Хватит, хватит нам обоим так мучиться. И Антошка каждый раз так тебя ждет, всю неделю вы с ним по телефону пол твоей зарплаты проговариваете… Котик, Олесенька, а я…  Знаешь, как я мучаюсь, скучаю без тебя…

- Олег! Ты меня, что деньгами упрекаешь? – заплакала опять  Олесенька. – Ты меня не любишь…

- Да что ты, милая, такое произносишь, вообще? Тьфу- тьфу на твои слова, глупенькая. – И  он стал посыпать ее мелкими поцелуями в шею. – Никогда так даже не говори! Я обожаю тебя, солнце!

- .. ос- па- ди… - почти завыла и повернулась к Коху с Вареником тетя Шура.- Какие, блин, страсти! Солнце ты мое пучеглазое…

- Тише Вы, теть Шура! Услышат… - засмеялись, отворачиваясь от «голубков» на платформе, мужики.

- Да тихо  я. Они сейчас никого не слышат, гламурятся- помпадурятся.

- Может,  надолго прощаются. – Заметил Вареник.

- На неделю ж, не слышали, что ли? В командировку она. Якобы. Знаем мы эти командировки!

- Ой, теть Шура, перестаньте. Видно же, что муж и жена. Серьезные. – Вступился за пару Кох.

- Ой, серьезные?! – Рассмеялась тетя Шура. – Серьезные такие – самые опасные. И ты б ее за час уговорил! Вон,  какой ты у нас здоровый, симпатичный, как сейчас говорят,  «мачо»!

- Внимание!  Поезд №26 «Минск- Москва» отправится через пять минут с первого пути от первой платформы! – Сделала предупреждающее объявление диктор.

Молодые люди слились в страстном и очень долгом поцелуе. Таком, что у Вареника с Кохом дыхание сперло от зависти. А тетя Шура стала загонять всех в вагон.

- Это восьмой вагон? – Кричал еще издалека подбегающий запыхавшийся мужик с двумя тяжелыми ведрами в руках.

- Восьмой, восьмой, быстрее! – Отозвалась нервно проводница и уступила дорогу к тамбуру.

Мужик поставил оба ведра и побежал назад к туннелю. Уже оттуда он появился еще с двумя такими же ведрами и в сопровождении женщины. Жены, как потом  оказалось. Та тоже тащила ведро, укутанное  марлей.

- А что у вас ведрах-то? – перегородила путь в вагон тетя Шура.

- Мед, мед! Жена в Москву на рынок везет. А что, нельзя уже, что ли? – Буквально встал на задние лапы мужчина- пасечник.

- Да, идите, идите вы. Быстрее! Билеты давайте! Какие у вас места?

- Я не еду. – Доставая из кармана билет, сказал мужик. – Жена. Пятое место у нее, нижнее.

И они ушли в вагон.

Поцелуй, тот, о котором все уже и подзабыли, наконец, прервался.

- Котик, представляешь меня с этой теткой в одном купе?  - Сильно расстроившись, видно, соседством с пятью ведрами, всхлипнула опять Олесенька.

- Ой, заходите Вы уже в  вагон. Я Вас в другое купе переведу. Полвагона пустого, не хнычте! – Вмешалась «добрая» проводница.

- Благодарю Вас, уважаемая! – сказал Олесин муж и стал подсаживать жену на ступеньку, поцеловав еще раз и так же пылко, как только что на платформе.

Они еще долго посылали друг другу воздушные поцелуи: она у окна вагона, он, идя по платформе параллельно ускоряющему свой ход поезду.

- Пока, Валь! Не скидывай цену в первый день! И Гальке ничего не дари. Со следующего забора дадим, поняла, Валюха?! – Кричал пасечник жене, тоже высунувшейся помахать в окно.

С подножки вагона- ресторана Вареник подбодрил провожающего: « Не боись, пасечник! Ща мы твоего медку попробуем»!

- Раскатал губу! Я все лето корячился не для того, чтоб тебя, жирный, кормить тут! – И пасечник,  высунув жирный кукиш на прощание шутнику. – Во, выкуси!

Кох хохотал, наслаждаясь происходящим: «Ну, что, Вареник, съел медку?»

- Будьте так любезны… - заглянула к проводнице в дверь Олесенька. – Мы так рано прибываем в Москву… Вы не могли бы меня часа за полтора разбудить? Мне макияж  нужно будет  сделать с утра… Это Вам! – и она протянула свой шикарный букет из роз. – Возьмите, а то все равно в Москве придется выбрасывать.

- А куда он мне? – Ответила тетя Шура, но взяла розы и даже понюхала, прежде чем положить их на столик. – Разбужу в полпятого. Хорошо.



2.    Обратно



          Идите, мужики, на свою гламурь поглядите! – В вагон ресторан пришла тетя Шура.- Бегом, бегом!

       - На кого, на кого? – Поднял голову Вареник, протирающий барную стойку. Кох, иди сюда, крикнул  он куда-то в глубь кладовки официанту. Пошли, теть Шура зовет показать что-то.

      - Пошли. Тетя Шура зря воздух словами не наполняет. Что там такое? – Выполз Кох, по дороге убрав с прохода ящик с кока-колой.- Интересненько…

      - Еще как! Я ж вам говорила!

На платформе один-к- одному происходило действо,  которое они все втроем наблюдали почти неделю назад на минской платформе. Все точно так же: горячие поцелуи;  горькие,  откровенные слезы; огроменный букет, только уже из желтых роз;  хныканье в плечо красивому джентльмену в таком же белом плаще, как у нее, Олесеньки;  носовой платочек из его теперь уже кармана;  «не плачь, малыш, мы будем вместе» и  « как я проживу целую неделю без тебя, дорогой» и так далее.  На целых полчаса идеально сыгранная сцена прощания пылких влюбленных…

Даже тетя Шура ловила ртом мух – так была поражена искренности «командировочной», а уж про Вареника, а тем более, молодого романтичного официанта Коха, и говорить нечего.

- О! И наша «медовая», глянь, бежит! И опять опаздывает! – Тетя Шура сразу узнала яркие  зеленые ведра, вставленные одно в одно, в толпе спешащих пассажиров.

- Здрасьте! Опять к нам?  Обе? – поприветствовала проводница старую знакомую. – А что так? – поинтересовалась, показывая на одно, видимо,  полное, ведро в руках женщины- торговки.

- А!!! Плохо торговля шла в этот раз. Ужасно. Все торгуются до беспредела… Жадные, москвичи эти. А за бесценок отдавать не стала, муж ругаться будет, он горбатится все лето на пасеке. Лучше сами съедим. – Подавая билет, ответила та, расстроенная и запыхавшаяся.

-Диктор пробубнела что-то невнятное про Москву и Минск, и тетя Шура прокричала свое «Пассажиры, пройдемте в вагон, отправляемся!»

Олесенька, подарив   белоплащевому джентльмену страстный прощальный поцелуй, еле протиснулась со своим желтым «веником» в тамбур, хитренько улыбнувшись тете Шуре.

- Иди, иди уже, к  окошку проходи поцелуи раздаривать страдальцу своему! Московскому…  – сердито проворчала проводница. – А розы-то сдавать будем, чтоб в Минске не выбрасывать? Что-то в это раз  не красные страстные?! – «подколола» она пассажирку.

- Желтые подчеркивают интеллект женщины! – ответила та в тон, так же ехидно.

- Знамо дело! Тут же у нас работа! Интеллектуальная… - не сдавалась в своей вредности тетя Шура.



Весь вечер Вареник с Кохом обсуждали спектакль под названием «Верность». Ближе к ночи, избавившись от немногих посетителей ресторана, они «раздавили» бутылочку, и Вареник пошел к тете Шуре потрепаться, а Кох отправился спать.

Перед прибытием в Минск, Кох проснулся  раньше, чтобы успеть прибраться, посчитать деньги, да и умыться – встречать будет подружка на вокзале.  В тот момент, когда он заметил, что шефа нет, и даже постель, видно, с вечера не расстилалась, Вареник, буквально ввалился в  вагон. Веселый и какой-то прибалдевший. В руках у него было ведро, зеленое ведро «пасечника».

- Вареник?! А где ты был всю ночь? А это что? Мед, что ли, купил у этой бабы?

- Чего это «у бабы»? И почему «купил»? Это пода-а-а-рочек! - Поглаживая усы, ответил мяукающим голосом кота Матроскина Вареник. – Ничего женщинка оказалась! Медовая, можно сказать.  Я ему покажу кукиш, собаке!

Кох молчал весь оставшийся путь до Минска. Думал о чем-то. А потом, совершенно уже без интереса, стоял  и курил на платформе, наблюдая красно-розово- букетную  встречу соскучившихся за неделю супругов, выгрузку жены «пасечника» не с пятью, а с четырьмя  ведрами в руки строгого мужа, зыркавшего почему-то на Вареника, как на врага, прощальный,  хитроватый и очень счастливый,  взгляд самой «медовой» дамы на Вареника, стоявшего на ступенках своего вагона- ресторана…

И тон проводницы тети Шуры не казался Коху сегодня злым и недоброжелательным.

И то, что подружка почему-то к поезду не пришла, совсем его не огорчало…

Ему было все равно.

А, может, эти командировки достали…