Наверное, мне всё-таки повезло с соседями. Спят ночью, громко музыку не слушают, не пьют, или пьют тихо, пока никто не видит, не веселятся, или веселятся, но как-то очень не громко, из-под полы, грустят, наверное, больше, приходят, наверное, после работы, вытирают ноги о коврик, закрывают дверь на четыре замка, тщательно развязывают шнурки, залезают из туфель в тапочки, ставят туфли на полочку для обуви, берут щёточку, совочек и подметают за собой в прихожей. Потом, наверное, идут в душ, переодеваются в халат, вешают пиджак и брюки в шкаф, а рубашку и бельё кидают в бельевую корзину. Потом идут ставить чайник, достают из холодильника большую кастрюлю со вчерашним супом, из шуфлядки маленькую чистую кастрюльку и половник, которым ломая корку застывшего жира, зачерпывают суп. Потом ставят маленькую кастрюльку на огонь, а большую - обратно в холодильник, достают ломтик хлеба из хлебницы, глубокую тарелку и ложку большую. Не смотря на неспешность движений, суп греется очень нерешительно, они уже успевают намазать ломтик хлеба маслом из маслёнки, а корка на супе всё ещё не желает растворятся. Они тихо включают телевизор, но поскольку Дискавери они не смотрят, а Давай поженимся уже прошло, они его выключают, и, обречённо кинув взгляд на холодный суп, берут сигарету и... совершают зло. Они курят. Курят вылезая на половину своего роста из всех окон, курят не только днём, утром и вечером, они курят ночью. И я бы поняла, если бы у них был секс, как у англичанина за стенкой год обратно, а потом им хотелось бы выкурить сигарету, но секса у них нет, и они просто курят. Курят, курят, курят...

  Мы, конечно, не подарки, чего уж там, бегаем, прыгаем с кровати на кровать, с кровати на пол, с лестницы на пол, а потом за пианино, бьём по клавишам оного до полуночи иногда, утром вскакиваем в 5:50 и оживлённо стукаем дверцами всевозможных дверей, шкафов и холодильника, бегаем на каблуках по квартире, кричим, поём, громко слушаем музыку, правда только хорошую, но чёрт их знает, какой у них там вкус. Ещё мы любим их топить и критиковать громко. Это было, правда, только единожды, но они, как добропорядочные соседи, не очень расстроились и не крикнули ничего вслед. Они поступили мудро.

Вчера я воскликнула стоя перед окном: "Чёрт-подери, сколько можно курить! Ещё курили бы что-нибудь приличное!"
  А уже сегодня я лежу и чувствую приятный запах вишнёвого табака...